Лифт снова не работал, и Нина, нагруженная сумками, перевела дух, стоя на площадке пятого этажа. Ещё рывок, ещё этаж, и она у цели, то есть у двери своей квартиры. Глубоко вздохнув, подняла свои три сумки, жаль, что рук всего две, и пошла на преодоление последних лестничных пролетов, утешая себя мыслью, что академик Амосов, известный хирург и писатель, очень рекомендовал ходить пешком по лестницам - полезно для здоровья, тренируется сердце. Достигнув наконец заветной двери, плюхнула сумки и распрямилась.

"Вот, если бы ещё без сумок тренироваться, было бы совсем хорошо", - думала Нина, доставая ключи из кармана.

Разгружая продукты на кухонный стол, Нина забеспокоилась, что после сегодняшней серьёзной закупки, денег осталось совсем мало, и чем дальше кормить мужа и сына, она не представляет. А ведь они хотят кушать каждый день и не один раз. Они ведь плохо представляют, что сколько стоит, сколько нужно денег на питание, и как прожить дальше - это её головная боль, а не их. Надо срочно выходить на работу, а значит активизировать поиски. Бухгалтер, конечно, нужная профессия, но сколько их уже наштамповали! В газете "Из рук в руки" несколько столбцов заполнено бухгалтерами, ищущими работу. Вот и её объявление появится завтра в их ряду.

Какой неудачный выдался год! Одну фирму, где она уже прижилась и где ей так хорошо работалось, разорила налоговая инспекция. Другая оказалась мыльным пузырем и лопнула через четыре месяца, в третьей не платили зарплату - пришлось уйти.

Ох уж эта новая жизнь! И треплет же она людей, и треплет, и гоняет с места на место! Раньше по пятнадцать - двадцать лет на одном предприятии работали, а теперь... как перекати-поле. Уж который год всё реформировалось, приватизировалось, уже всех рыжих котов звали Чубайсами, страной управлял всенародно избранный президент то из ЦКБ, то из резиденции "Горки 9", а стабильности вёе не было. Мир всё больше погружался в Интернет… дабл-ю, дабл-ю, точка ру, а заботы у человека всё те же, кушать хочется так же, как и две тысячи лет назад. А ведь на ней держится семья. Мужу на госпредприятии регулярно задерживают зарплату, и вот сейчас тают все скромные сбережения, отложенные на "черный день".

Дома никого не было. Муж ушёл на работу, а сын и ночевать не приходил. У сына гон. В свои 16 лет он возмужал и вполне сформировался как мужчина, и теперь гормоны гнали его из дома, он часто пропадал всеми вечерами, носясь по городу, а порой не появлялся и ночами.

Нина рассовала продукты по местам: бакалею в шкафчик, гастрономию в холодильник и, надев передник, подошла к станку, то бишь, к плите. Руки привычно делали своё дело: мыли, чистили, скоблили, журчала вода, запрыгала крышка на кипящей кастрюле… Бросила взгляд за окно: деревья захорошели, листья вовсю распустились, свежие, словно омыты дождем - май. На небе синева, лишь слева застрял клочок облака. И голова тут же переключилась на дачные дела. Завтра, если появится её объявление о работе, пойдут звонки и надо будет дня два сидеть на телефоне, а когда же ехать на дачу? Погода разгулялась, тепло, как летом. Рассада кабачков перерастёт и будет болеть при пересадке, высаженные огурцы и помидоры пора уже полить. Нет, придется сегодня поехать, звонки завтра будут, скорее всего, после обеда, к этому времени она успеет вернуться.

И Нина ещё быстрее заработала ножичком.

Закончив хлопоты с обедом, наспех перекусила, сунула книжку в сумку и помчалась на вокзал. В электричке народу было мало, будний день, и за час дороги она успела отдохнуть, вздремнуть и даже почитать книгу.

А чуть позже шла по дачным переулкам, вдыхая запахи цветущих садов, любуясь тюльпанами, нарциссами, выглядывавшими в просветы оград. Ещё два поворота и покажется вдали её голубой, знакомый дом. Погулять бы всё лето без работы, да нельзя. И все-таки распрямляется душа, когда вдохнешь духмяного настоя трав, а потом еще и босичком по траве пройдёшься, и напряжение города стечёт с тебя в землю.

Ну вот, наконец, её родимый участок, а на нём красуется новый парник. Интересно, сколько он продержится? Старый зимой украли, потому что каркас его был сделан из алюминия, а здесь, говорят, был сбор металлолома. Ушлые мужички подгоняли машины, складывали штабелями железки, загружали их и увозили в неизвестном направлении. У некоторых исчезли металлические кастрюли и вёдра, кто легкомысленно не стал их прятать на зиму.

Не только дачные участки пострадали за последние годы. В близлежащем городке поснимали с крыш антенны и крышки с канализационных люков. Теперь подвыпившие мужики регулярно туда проваливаются. А ещё мучается железная дорога, где также отвинчивают железки и регулярно исчезают провода.

Парник дохнул на неё нестерпимым жаром, помидоры склонили свои ещё неокрепшие стебли. Привязать надо, не успела в прошлый раз! И Нина завертелась. Стоит только приехать на дачу, как дел оказывается тьма, глаза всё время натыкаются на несделанную работу и затемно уходя с участка, с сожалением смотришь, как много дел еще осталось. Кабачки, посеянные в помидорном парнике, действительно подросли, и пора их высаживать.

Насадив целую грядку, Нина обнаружила, что ещё много рассады осталось. Кому бы отдать? Справа через участок слышались голоса, стук, значит Зина там, её голос всегда слышен, если она у себя. И Нина отправилась к Зине.

На крылечке дома стоял её парализованный муж и мирно писал в баночку. Нина вошла на участок без шума, видел он плохо и тихо делал свое нехитрое дело. Зина торчала на парнике и прибивала планками полиэтиленовую пленку. Трах, бах! - резкий звук раскалывал тишину, Зина ловко взмахивала молотком, получалось это у неё здорово, не в первый раз и, увидев вошедшую соседку, а затем своего мужа за интимным делом, весело засмеялась.

- Коля, заканчивай, к нам гостья пожаловала.

Нрав у Зины весёлый, ей все нипочем. Ни больной муж, которого она под руку иногда выводила на прогулку по дачной улице, ни отсутствие денег, так как вынуждена была жить только на пенсию при больном муже и работать не могла. Она носилась из кухни, стоявшей отдельно от дома, на грядки, с грядок в дом, на зов Коли, которому снова что-то было нужно, а вскоре неслась за водой в родник, и её веселый голос оживлял весь их дачный угол.

- Привет, - тоже оживляясь, поприветствовала Нина. - Сверзиться не боишься?

- Да, не впервой.

- Кабачки нужны? У меня рассада хорошая выросла.

- У тебя что, лишние? Давай, неси, я ещё не успела посадить.

- Зина! - с веранды кричал Коля, - посади меня под грибок, здесь душно.

- Посиди, посиди, замучил уже, то то ему, то это, как будто у меня дел больше нет, - беззлобно ворчала Зина.

Нина оставила коробочку с рассадой и, перекинувшись несколькими фразами с Зиной, побежала обратно к себе. Поговорила бы ещё, веселая она, Зина, от неё заряжаешься оптимизмом, да некогда, дел много.

На следующий день к обеду Нина мчалась в электричке обратно. Хотелось подремать, но не получалось. Все мысли сосредоточились на поиске работы. Нина уже приобрела в этом деле некоторый опыт и разработала собственную методику. Завела тетрадь под названием "работа", собирала туда весь банк данных, анализировала, делала нужные пометки. Её собственные попытки поисков по объявлениям о найме были почти безуспешны, разбиваясь о возрастной ценз. Её запредельный возраст не втискивался в рамки кадровых агентств, которые и заполняли объявлениями почти все специальные печатные издания. Предел составлял 35, 40, на худой конец 45 лет… Её возраст - 48 лет оказывался непроходным. И всё же, анализируя объявления, поняла, что возрастной ценз обязателен у кадровых агентств, им заданы параметры, они не имеют права выходить за них и делать холостые выстрелы. Другое дело, когда сами работодатели дают объявление о найме, у них не такие жёсткие требования, их можно заговорить, и именно с ними в её запредельном возрасте надо иметь дело. Нина набиралась опыта и имела свой арсенал средств. Когда речь заходила о возрасте, она весело и задорно, совсем по-молодому смеялась и говорила, что в её возрасте есть свои преимущества: она не уйдет в декретный отпуск и не будет сидеть на больничном с маленьким ребенком. Это производило впечатление, её приглашали на собеседование, и тут тоже надо было не промахнуться. При её хорошо сохранившейся фигуре и неплохой внешности надо было привести себя в порядок, хорошо отмыть ногти после дачных грядок, позаботиться о прическе и макияже; всё должно быть не вызывающе, не вульгарно, а мило и приятно для глаза. Одеться строго, но со вкусом и выступить во всеоружии. Никакой тоски и забот в лице, никаких сумок, продуктов, грядок в памяти, всё остается за порогом офиса, в который ты входишь - приветливая, живая, обаятельная, умная женщина, тонко чувствующая тональность разговора, где надо, включающая ум, а где надо живость; приятно улыбнуться, стрельнуть глазами и увидеть на лице собеседника (лучше мужском), что "бабенка еще очень даже ничего".

Как говорил один её знакомый: "Мне всегда нравились женщины бальзаковского возраста. Для них каждый раз, как последний…"

С этими поисками работы, где она только не перебывала. Спускалась по разбитым ступенькам в какие-то подвалы в центре Москвы, где под самым потолком было лишь маленькое оконце, а в некоторых помещениях их не было совсем (самые обшарпанные помещения именно в центре Москвы). То она попадала в оптовую торговлю канцтоварами, то ей предлагали оптовую торговлю алкоголем, и когда она посмотрела на владельцев этой компании, то шла обратно по переулкам озираясь. Ей казалось, что амбал, проводивший её до дверей, всё идет за ней, и оттого прибавляла скорость, чтобы поскорее оказаться на людной улице.

На следующий день хриплым голосом "братвы" ей позвонила торговля запчастями. Нина внесла этот звонок в тетрадку, но идти на собеседование побоялась, при воспоминании о хриплом голосе по спине пробегали мурашки. Она, конечно, понимала, что надо приспосабливаться, но после двадцати лет работы в НИИ среди интеллигентной публики это было так трудно. Разве что научиться плеваться, чесаться, пересыпать речь матом? Нет, лучше поискать что-нибудь другое.

Но, с интеллигентными руководителями тоже от мороки не застрахована. Она ещё прекрасно помнит предыдущие поиски работы полгода назад, такую же суету и беготню. И вот однажды ей позвонили и сказали, что фирма занимается электроникой - собственные разработки и изготовление отечественных изделий. "Свои! - возликовал в Нине бывший инженер, - неужели! Неужели ещё кто-то жив и не всё умерло!" И она отправилась на переговоры.

Директор, мужчина её возраста, приятной наружности долго рассказывал, что они делают, как развивался их холдинг и новое направление радиоэлектроники, говорил столько, что у Нины разболелась голова, и она уже плохо соображала, что он ей говорит, лишь иногда кивала и держала на лице внимание, как маску. Когда Нина сообщила, что она из той же среды, они взаимно обрадовались друг другу, нашли общих знакомых, и директор сказал, что из шести претенденток, которые здесь уже перебывали, он берет её. С трепетным чувством шла она на работу, наслаждалась воспитанным, вежливым окружением. "Какое счастье!" - думала Нина и… И через четыре месяца оказалась на улице. Деятельность вновь образованной фирмы была приостановлена, всё оказалось мыльным пузырем и благополучно рухнуло.

А Москва пестрела листочками, зазывавшими на работу в офисе с заработком непременно в тысячу долларов или около того. Заезжий человек и впрямь мог подумать, что работы здесь навалом и заработки хорошие, но то была дуриловка кадровых пирамид.

Звонков по её объявлению о поиске работы на сей раз поступило порядка десяти, и вот уже три дня Нина ходила с визитами на собеседование в разные фирмы, и все они ей порядком осточертели.

Сегодня она посетила ещё одно полуподвальное помещение, где бывший милиционер решил продавать обмундирование, значки и погоны мелким оптом. Очень долго и подробно рассказывал он о своей нелёгкой жизни, сыпал названиями всех этих предметов, обступивших её со всех сторон. Слова уже сливались в какой-то непрерывный бред, и Нина с ужасом думала, как она будет погребена в этом мрачном полуподвале под всеми этими погонами, шевронами и кирзовыми сапогами. Сбоку на неё смотрел манекен в защитной форме, слегка осклабившись, словно приветствуя, ей хотелось даже кивнуть ему, чтобы приветствие закончилось, и он больше не улыбался.

И так она утомилась в этом подвале, что решила: на сегодня хватит! Хотелось отдышаться, и она отправилась в гости к двоюродной сестре, которая звонила накануне и сетовала, что Нина совсем их забыла и не была сто лет.

Ну что ж, съезжу я лучше к Валентине, посмотрю, как там они. Хватит с меня на сегодня визитов. Уже три зацепки есть, куда-нибудь определюсь.

У Вали был выходной - единственный, по понедельникам, когда рынок не работал. Дверь открыла пожилая женщина, постаревшая за три года, что они не виделись, минимум лет на десять, в которой уже почти не угадывалась некогда красивая сестра.

- Ну, наконец-то сподобилась, - незлобиво произнесла Валя. - Проходи. Цветешь всё?

- Ну, как же, работу ищу, надо цвести, иначе не возьмут.

Прошли на кухню. Валя тяжело опустила свое грузное тело на табурет и вытащила из-под стола второй, предлагая его Нине.

- Ты всё по бухгалтерии?

- А что еще, уже и так вторая профессия, третью осваивать поздно…

На кухню притопал очаровательный трёхлетний малыш. Он потупился, увидев чужую тетю, прижался к мягкому бабушкиному бедру и посмотрел на тётю исподлобья.

- Бабушка, дай банан.

Бабушка встала, с трудом выпрямив болевшую в последнее время спину, достала из шкафа банан и отдала внуку. Малыш потопал обратно, а бабушка любовно и горестно смотрела ему вслед - долго ей ещё растить его. До восемнадцати лет ещё целых пятнадцать. Боже мой, неужели так и сидеть ей на рынке до семидесяти двух лет?

Валентина села обратно на стул, поправила свою необъятную грудь, вылезшую за пределы, впихнула её туда, где ей положено быть. Нина посмотрела на её ввалившиеся глаза, обветренное лицо, похоже, что у неё теперь год шел за два, а то и за три.

- Представляешь, Ксеня хотела сделать аборт, когда Димка исчез, а я настояла: рожай! Ничего, и двоих пацанов поднимем. И такая лапушка у нас теперь растёт, не представляю, если бы его не было. Старший в отца - грубый, матом ругается, а Виталик ласковый - в мать.

В дверях кухни снова показался Виталик.

- Бабушка, ты, пожалуйста, завтра не забудь мне банан купить.

- Хорошо, хорошо, детка, - ласково сказала бабушка, не забуду. - И довольный Виталик ушел. - Ты видишь какой, и "пожалуйста" сказать не забудет, ну как ему не купишь. Вот и ношу ему гостинцы, как с рынка иду. - Валентина замолчала, но что-то вспомнив, улыбнулась и продолжила: - Утром в садик его везу. Вчера едем в троллейбусе, я кашляю, а он говорит: "Бабушка, у тебя же аллергия. Неужели ты не можешь купить себе аллергодил?" Вот насмотрелись рекламы! Но это ещё не всё. Небольшая пауза, потом он говорит: "А у меня, наверное, инсульт". Я: "Почему ты так думаешь?" А он: "Сердце болит". Пассажиры вокруг смеются, а он ничего, не смущается.

Чувствовалось, что Валентина могла говорить о любимом внуке сколько угодно. А у Нины внутри уже тикали часы: ваше время истекло…

- А Димка, так и не объявился?

Ездил Миша в Симферополь, нашел. Живёт у матери в однокомнатной квартире, спит на полу, не работает…

- Как? Они же такие крутые были, собственный ресторан и всё такое…

- Да, замуж Ксения выходила с помпой. Мать у Димки всю жизнь в торговле, мозги нам тут вправляла, как надо жить. Димкину однокомнатную квартиру, что он в Красногорске получил, продала. Говорила я Ксюхе: не соглашайся, будете в ней жить, близко от города и на работу можно ездить. Квартира у нас - самое большое богатство, крыша над головой - это же главное! Так нет, приехала, распорядилась, забрала всех в Симферополь, там тепло, там фрукты, летний ресторан купили…

Какое платье Ксене отвалила, какие туфли! Я как цену услышала, челюсть моя отпала и долго возвращалась на место.

- И что же случилось с их рестораном?

- Да, всё пошло прахом. Оказалось, что ресторан требовал большого ремонта, денег таких не было, продали за бесценок, деньги прогуляли, проездили. Ксения сбежала оттуда со всем своим семейством, потому что дом их тоже продали. Явилась сюда втроём, да ещё с животом. Димка болтался, нигде не работал, потом исчез. И вот теперь мы с отцом вкалываем, растим это семейство.

- Да, дела…

Валентина глубоко вздохнула и посмотрела на Нину выцветшими на базарных ветрах, покрасневшими от морозов глазами.

- Никогда не думала, что у меня будет такая старость.

В этой усталой грузной женщине с трудом можно было узнать некогда красивую, с большими карими глазами сестру Валю, элегантно одетую, уважаемого работника. Валентина Николаевна была когда-то начальником планово-экономического отдела на большом предприятии, но, выйдя на пенсию, ушла, решила, что воз этот ей уже не под силу. Муж ещё поработает, а она по дому, по хозяйству, денег им на двоих хватит. Дочь устроена, сын тоже на себя заработает, а ей пора отдохнуть. Женщина она была деловая, хозяйственная, сделала перед выходом на пенсию хороший ремонт в квартире: трехкомнатная квартира заблестела, как пасхальное яичко, живи и радуйся. Но не тут-то было. Жизнь так повернула, навалила, словно шквал. Не прошло и двух месяцев заслуженного отдыха, как свалилось в дом семейство дочери. Шум, гам, шесть человек в квартире, а вскоре заверещал и седьмой. И пришлось Валентине Николаевне сесть на рынок и торговать барахлом. Теперь и она стала тёткой с баулами, и бюджет держится на ней. А чем бы жили, если бы не эти баулы? И муж Михаил на двух работах работает, у себя в проектном институте отделом заведует, да ещё в учебном преподает.

Валентина вышла из задумчивости, посмотрела на Нину и снова заговорила.

- Ксения спохватилась, учиться, говорит, надо, очень трудно без образования на работу устроиться. Когда надо было учиться, после школы - не захотела, а теперь, когда двумя детьми обзавелась, хочет учиться.

- И что теперь?

- Что? Ходит на подготовительные в институт, где отец преподает, и туда же работать устроилась лаборанткой, за гроши… Так больше шансов попасть на бесплатное отделение. А за подготовительные отец своей пенсией расплачивается, как раз вся и уходит. - Валентина замолчала, скрестила руки на груди и думала свою думу. - Шесть лет её ещё учить, значит, мне с рынка уж точно не уйти.

Я поначалу, так нервничала, что знакомые увидят или работники завода, кто меня знает. Я ведь там не последним человеком была. Как-то увидела - Елена Ивановна из производственного отдела с мужем идет, и под прилавок полезла, представляешь? А она заметила и кричит: "Валентина Николаевна, вылезай, мы тебя видели". Ну, постояли, поговорили. "Ничего зазорного в этом нет, - она мне говорит, - и нечего тебе прятаться".

Валентина увидела, что вскипел чайник, и стала разливать чай.

Уходя, Нина заглянула в комнаты. В большой комнате шумели и играли дети, и им не было дела до бабушкиных забот.

На следующий день Нина снова шла на собеседование. На сей раз в фирму, занимающуюся торговлей автомобилями. Ну, автомобилями, так автомобилями, не всё ли равно, что считать. Это лучше, чем мелочевка, ассортимент меньше. Выгрузившись на станции метро "Пролетарская", Нина оказалась в совершенно незнакомом ей районе. За время работы в малых предприятиях, а также поисков работы она одновременно осваивала всё новые и новые районы Москвы. Раньше её город располагался на Севере, Северо-Западе и Северо-Востоке. Юг Москвы был как бы вторым, малознакомым городом. Нельзя же объять необъятное. Но жизнь все-таки заставляла объять. И вот снова незнакомые места.

Она прошла к высокой башне, как ей объяснили по телефону, вошла в корпус и поднялась на лифте. На четвёртом этаже отыскала нужную комнату и вошла.

В офисе сидели две женщины лет тридцати пяти. Одна разговаривала по телефону, другая пригласила её сесть. Нина приглядывалась: что за женщины? Пока непонятно. Первая дама держала трубку телефона и бодро говорила о шасси, о низкой подвеске… Разговор длился долго, она перекладывала трубку из одной руки в другую, словно ухо её уставало слушать, но автомобильные термины, выпархивающие из её женских уст, казалось, совсем её не обременяли.

Разговорились со второй дамой.

- Так, значит, вы автомобилями торгуете? - сказала Нина, чтобы начать разговор.

- Да.

- И какими же?

- Пока отечественными. ВАЗ нам поставляет под реализацию...

Другая дама закончила телефонный разговор и присоединилась к ним. Слово за слово, поговорили - приветливые женщины, уважительные. Бухгалтер недавно их покинула, бросила всё и ушла. Вот теперь ищут замену. "Женщины хорошие, можно работать, - думала Нина, - но когда же её представят директору?" И Нина сказала об этом вслух.

- А где у вас директор? Вы меня представьте...

Вторая дама махнула рукой в сторону первой, только что говорившей по телефону, и произнесла:

- Так вот у нас директор.

Нина на какое-то время потеряла дар речи, а когда опомнилась, снова заговорила, уважительно обращаясь к той, которая оказалась директором.

Через два дня Нина вышла на работу - торговать автомобилями.