Стучат и стучат колеса, поезд мчится все дальше и дальше - на Восток. Лето в разгаре, кто-то едет на пляжи Анталии, кто-то вернулся из поездки Швейцария-Австрия, а я мчусь в Сибирь!
      Всё сложилось сразу, от какого-то внутреннего толчка. Ещё весной я решила ехать, и лишь только потом сообразила, что этим летом исполняется сорок лет, как я уехала из Новосибирска.
      Поездка оказалась знаменательной, приуроченной к юбилею…
       И вот я лежу на полке плацкартного вагона, в гуще простого российского люда. Народ всё больше семейный, с детьми; добропорядочный, не пьют, не буянят, едут: кто в гости, кто из гостей - к бабушкам, к дедушкам, к тетям…
      Я много лет летала самолетами, ездила в купейных вагонах, но то было в прошлой исторической эпохе. Теперь я вначале внимательно изучала расписание, чтобы не угодить в фирменный поезд, у меня на него денег не хватит, и скромно взяла билет в плацкартный вагон. Билет в юность.
      Впереди двое суток путешествия по России. Я давно уже столичный житель и всё же взор мой иногда простирается туда, в далекую Сибирь и Дальний Восток, откуда я начинала свою жизнь…
      … Мы совсем недавно сдали экзамены, окончили школу и поехали из маленького поселка в большой город Новосибирск. Мы не знали, что существует прописка, какие-то квадратные метры на человека, что нас обязательно надо куда-то приписать-прописать и только тогда можно устраиваться на работу.
      Мне ещё нет семнадцати…
      
      Из дневника:
      Из Совгавани мы ехали пять суток. Места нам достались боковые, но мы с Нинкой не унывали. Днем складывали столик и сидели за ним, а если кто-то хотел поспать или просто поваляться, тот забирался на верхнюю полку. С нами рядом ехала большая семья, мы с ними очень подружились, брали у них нож и ложки. Они нас опекали. Ехали они в Братск… На станциях мы выходили на перрон, покупали горячую картошку, гуляли… Пересекли широченный Амур, переплыли его у Комсомольска на пароме. Здесь, ближе к устью он скорее похож на море, и волны, ну как на море! Наш поезд въехал на паром (был разделен на две части), и мы поплыли прямо в своих вагонах. Это было так здорово!
      А ещё было очень интересно, когда мы ехали мимо Байкала. Поезд шёл близко, близко, мы смотрели на прозрачную воду, сквозь которую видны были все камешки. И вдруг поезд остановился. Мы выскочили из вагонов и побежали к воде. Трогали её руками, брызгались, потом разулись и побегали босиком, но вода холодная. Зато какая она чистая и прозрачная! Минут через десять поезд дал гудок, мы вскочили в вагоны и поехали дальше. А ещё вблизи Байкала на станциях продавали омуль - рыба такая байкальская, очень вкусная.
      
      Да, это было первое дальнее путешествие в моей жизни.
      В Хабаровске сделали пересадку, погуляли по городу, постояли на высоком берегу Амура в городском парке, ещё раз полюбовались этой величественной рекой. Все реки Сибири, которые нам довелось увидеть, были царственны и величавы, впереди ещё Енисей, Иртыш, Обь. Проехали много других городов, затерянных на карте России: Благовещенск, Биробиджан, Иркутск… Но это было сорок четыре года назад, в 1960-м году.
      А теперь я еду к Новосибирску с противоположной стороны.
      Вот и Ярославль, но из окна вагона много не увидишь, лишь мелькнут кое-где купола, да Волга покрасуется своей ширью, и всё же с сибирскими реками ей не сравниться.
      Едем дальше. На станциях помельче замелькал на платформах торговый люд, спешат к поезду, несут провизию. Протопала тетка с детской коляской, нагруженной всевозможной снедью: огурчики малосольные, свежая, горячая картошка, жареные окорочка. Местный бизнес. За ней спешат и другие - успеть продать за те несколько минут, что поезд стоит на станции. Вот женщина предлагает ягоду в стаканчиках: малина, клубника, смородина. Стаканчики в специальных коробках с решеткой из проволоки, чтобы стояли устойчиво, не падали. Всё предусмотрено. Вот так они и выживают.
      Мерно постукивают колёса, вагон мягко покачивается на рессорах, лишь иногда в приоткрытое окно врывается резкий звук - мимо промчался встречный поезд. За окном - Россия, до которой нет дела столичному телевидению и радио, как работает российский люд в глубинке, что строит, как выживает - рассказать некому.
      Мой поезд мчится к Уралу. Ближе к Перми открываются холмистые дали, леса - хвойные, суровые и мрачные. За Пермью жду Уральские горы, хочется увидеть ту самую разделительную черту, обозначенную на картах, которая отделяет Европу от Азии. Но ничего, кроме всё тех же невысоких холмов не увидела.
      Города из окна вагона похожи друг на друга, как близнецы- братья. Всё те же панельные многоэтажки, всё те же серые дома: Пермь, Вятка, Екатеринбург… Лишь кое-где мелькнёт купол храма, оставшийся от былых времён и украсит панораму, да полноводная река придаст величественность пейзажу.
      На перронах, особенно больших городов - встречи, объятия, радостные возгласы. Кто-то уже приехал.
      В Екатеринбурге вышел сосед - крепкий, широкоплечий мужчина лет сорока, едет с Севера, работает в нефтедобывающем предприятии, держит путь на южный Урал, в Шадринск, к семье. Зарабатывает на Севере на жизнь, три месяца не был дома. Что-то есть в нем от русского былинного богатыря - косая сажень в плечах, русые волосы…
      За окном спустилась на землю ночь, но народ бодрствует, запутавшись во времени, горит свет, играет музыка, вагон живёт по московскому времени. Скоро мы покинем скученную Европу, перевалим в Азию, в сибирские просторы.
      Наконец вагон затих, угомонились дети, спят на боку толстые тёти, возвышаясь горой над белыми простынями. Крайнее место у туалета, рядом с хлопающей дверью, как обычно досталось женщине с маленьким ребёнком.
      Ночью проедем Тюмень, Ялуторовск и помчимся по Западно-Сибирской равнине. Как здорово, что я совершаю такое дальнее путешествие!
      
      Из дневника:
      В Новосибирск приехали 12 июля. Две наших одноклассницы Оля и Вера приехали на неделю раньше и встречали нас. Поселились мы у Вериной сестры, она и сама живет на квартире в маленьком частном доме, но хозяйка разрешила нам пожить некоторое время, пока мы не найдем квартиру. И теперь мы вчетвером спим на полу, укладываемся в рядочек.
      … Вот уж две недели как мы здесь, но пока ни квартиры, ни работы. Квартира нам нужна с пропиской, для этого надо найти девять свободных метров (должно быть на каждого члена семьи и девять лишних). Ходим по частному сектору и спрашиваем: на квартиру не пустите? А с пропиской? А в ответ всё слышим: нет, нет, нет. Занятие ужасно неприятное.
      …Вчера мы все вместе ходили в оперный театр на балет "Лебединое озеро"! Сбылась моя мечта! Я смотрела на сцену, не отрываясь. А музыка какая, просто чудо! И театр сам очень красивый. Ряды расположены амфитеатром, как в античных залах, а поверху идут арки, задрапированные красным, и в них стоят античные фигуры - всякие там Аполлоны.
      В этот вечер я была счастлива…
      Девчонки говорят, что мне с моим аттестатом надо поступать в институт. Но я не знаю в какой. Я завидую физикам и электронщикам, но у меня, наверное, не получится… А ещё я хочу сначала поработать, потрудиться для своей страны. Ведь нас учили быть сознательными, преданными родине. Мы восхищались Павкой Корчагиным на уроках литературы, а что сделали мы? Я очень хотела сойти вместе с семьёй, которая ехала в Братск. Ведь там ударная комсомольская стройка! Там, конечно же, здорово! Но Нинка не захотела, а одна я побоялась.
      
      А вот и утро. Вагон просыпается, принаряженный белыми простынями, жарко, и одеял никто не берёт. Кто-то потянулся за чаем, кто-то стоит в очереди в туалет. Напротив меня мама с дочкой едут в Красноярск. Лето, время перемещений. Девочке лет четырнадцать, фигура ещё не оформилась, но есть уже стать. Ноги ладные, руки ладные, голову украшают прямые, длинные и густые волосы, лицо правильной лепки. Уже просматривается красивая женщина, не пошлая красотка, а с красотой чистой и строгой. Черты лица крупноваты, чем-то напоминает Эрнестину Тютчеву с известного парадного портрета. Есть в этой девочке чистота и благородство, и спокойное достоинство, редкий тип, нынче почти не встречающийся, может потому, что ещё очень молода, не испорчена жизнью? А может быть, в Сибири таких много?
      Соседки ничего не едят, клюют как птички: то хлопья, то мелкое фигурное печенье. Боятся тошноты, но от такой пищи должно стошнить обязательно. Особенно странно выглядят они на фоне прочего люда, обильно жующего в обед и в ужин, и в завтрак. Там и сям пассажиры разворачивают свои запаски, выкладывают на столики окорочка, огурчики, помидоры, яйца и прочую снедь, и долго, старательно жуют. А что ещё делать в дороге? Сладко поесть, поспать, ну и разве что книжонку почитать.
      За окном равнина - Барабинские степи. Пустые просторы, ни жилья, ни скота, ни пахоты. Где же сеятели? Куда подевались? Когда же будут осваиваться эти земли? Такая скученность на планете и даже у нас в европейской части, а здесь… Сижу у окна, смотрю, лишь через большие промежутки покажется какое-нибудь жильё. После Столыпина толком никто заселением Сибири и не занимался. А у нас в Москве такая теснота, такая толчея в метро! Ах, если бы переселить сюда хотя бы пол-Москвы! Москвой уж и земля в Подмосковье вся захвачена, куда ни поедешь в былые места отдыха, к знакомым полянкам, лесочкам, ничего не осталось - везде коттеджи! Тем, у кого их нет, скоро и гулять будет негде…
      Проезжаем станции: Татарская, Барабинск, Чулымская, приближаемся к Омску. В Омск я приезжала несколько раз, там жила моя школьная подруга Света, там же в 1963-м году я выдавала её замуж. Ехала я к ней ночь в общем вагоне. Публика была весёлая - молодёжь, такая же безденежная, как и я. На ночь занимали все полки, в том числе верхнюю, багажную. Как давно это было. И всё уже отлюбилось, отстрадалось и почти вся жизнь позади.
      
      Из дневника:
      Меня, наконец, устроили на квартиру к одной тётеньке-пенсионерке. В доме у тёти Моти кухня и комната. Её кровать стоит в комнате у одной стены, моя у другой.
      Я всё-таки пошла работать на стройку. Я не знала, как получить комсомольскую путёвку в Братск на строительство ГЭС, но мне сказали, что здесь, под Новосибрском строится Академгородок, там тоже комсомольская стройка. Я пошла в горком комсомола и попросилась на строительство Академгородка, но мне сказали, что там стройка заканчивается и комсомольцы-добровольцы больше не нужны. Там сидел такой холёный молодой парень, он дал мне направление на стройку, в УНР- 287 и как-то странно посмотрел на меня (сейчас я думаю, что после моего ухода он покрутил пальцем у виска). На следующий день я пришла на работу. Мне дали совковую лопату и послали на растворный узел нагружать гравий…
      
      Вот и вся романтика. Так я строила коммунизм. Мой аттестат с пятёрками лежал в чемодане. Это была середина августа 1960 года. Я честно и мужественно отработала на стройке почти год до 25 мая следующего года. Мне попадалось много хороших и разных людей. Были вчерашние абитуриенты, не поступившие в ВУЗ, были отрабатывавшие повинность, чтобы поступить в ВУЗ. Тогда те, кто имел стаж работы - два года, шли в отдельном льготном потоке. Были также студенты из Строительного института (Сибстрин). Это те, кто не имел стажа, его отрабатывали, совмещая с учёбой.
      В конце концов, меня поставили работать подсобницей к каменщику на строительство кирпичного дома. Я должна была идти перед ним, укладывать на стену кирпич и шлёпать лопатой на стену раствор, а каменщик всё это укладывает. Так и работали в паре: женщина и мужчина. Работа, конечно же, очень женская. Иногда приходилось таскать носилки с раствором или с кирпичом. Романтическая шелуха постепенно слетала…
      …Осталось два часа до Новосибирска. Наступает нетерпение. Скоро, скоро я протяну им руки через тысячи километров.
      Встречают все: брат, его жена, дочь и моя институтская подруга Нина (уже другая Нина). Перед Новосибирском с севера надвинулась огромная туча, и город встречает меня дождём. Всё лето прогнозы вещали о жаре в Сибири, и мы завидовали им, а вот, поди же - мне достался дождь.
      Встречи, объятия, смех. Я обвиняю их, что они приготовили мне плохую погоду, а они меня, что это я привезла им дождь.
      Мы с Ниной много ходим по городу. Оказалось, она живёт в том районе, где я жила и работала первый год, где начиналась моя самостоятельная жизнь, первые шаги… И её улица - Бориса Богаткова, та самая улица по которой и я когда-то ехала троллейбусом из центра к своей тёте Моте, на улицу Красноармейскую. Теперь улицу Богаткова продлили и построили большой микрорайон, где в двухкомнатной квартире моей подруги я и поселилась.
      Вместе мы отправились искать мою Красноармейскую, поехали трамваем, я помнила, что мой трамвай ходил до барахолки. С трудом я извлекала из памяти кое-какие воспоминания. Например, кинотеатр "Мир", куда мы часто ходили в кино. Да, он есть - этот дом, но кинотеатра там уже нет, он умер, как и многие за годы реформ. От кинотеатра мы пошли дальше, я смутно помнила направление, и всё же пришлось спросить: где улица Красноармейская? Нам указали. И вот, наконец, мы идём по Красноармейской и доходим до дома номер 89. На нас смотрит совсем другой, кирпичный дом, фасадом выходящий прямо на улицу, а у дома сидит азербайджанский мальчик лет десяти. Много воды утекло. Того, моего дома уже нет…
      
      Из дневника:
      Сейчас я крашу крышу дома, уже несколько дней подряд. Работаю с двумя ребятами, они тоже будут поступать в институт в следующем году, в этом не прошли по конкурсу. Вначале мы красили кое-что на чердаке, а теперь работаем на самой крыше. Там хорошо, весь город видно! Стоишь на ветру, так и хочется полететь! Мне сразу вспоминаются слова из "Грозы" Островского: "Отчего люди не летают так, как птицы?.."
      …Вот и опять суббота. С каким нетерпением ждёшь этого дня. А вот он приходит, и нет в нём ничего особенного. Живу я здесь совсем одна, все девчонки поселились далеко, в другом районе. Вечерами очень тоскливо. Жду писем. Но писем нет. Каждый день прихожу и заглядываю в почтовый ящик, но увы. И вот, наконец, спустя две недели, открываю почтовый ящик и вижу два письма! И оба мне! Из дома и от подруги Светы. Я так обрадовалась! Долго на них смотрела, прижимала к себе, забыв, что надо читать. Это первые письма, которые я здесь получила.
      Из дома пишут, когда получили моё письмо, то никто не мог читать, все плакали - и мама, и сёстры, пока, наконец, не взялся читать муж сестры Вася.
      … Уже конец сентября. Вчера был мой день рождения. Приезжали ко мне на Красноармейскую Оля и Вера. Я купила шампанское, конфеты и виноград, посидели вчетвером вместе с тётей Мотей. Неужели это мне уже семнадцать лет! И я такая взрослая!
      
      Транспорта в Новосибирске много. Автобусы, троллейбусы, маршрутки снуют в разных направлениях. Место, где живёт Нина, очень бойкое, остановка называется "Золотая Нива", по названию магазина. Метро в городе есть, но всего две ветки, скорее полторы, вторая, поперечная ещё совсем короткая. А город по числу жителей приближается к двум миллионам. Вот за станцией метро "Октябрьская" мы проезжаем площадь, и я узнаю её. Вон там, на углу большого дома был гастроном, там я покупала сто грамм шоколадных конфет со своих первых получек, когда "Белочку", а когда "Мишку косолапого". А ещё частенько пила в обед кофе со сгущённым молоком или покупала пирожное, а потом сокрушалась, что я такая расточительная и корила себя, что не умею распоряжаться деньгами. Я вышла из троллейбуса и пошла к этому дому. Но гастронома уже нет, вместо него теперь мебельный магазин, очень тёмный, скучный и безлюдный. Как жаль.
      А ещё эту площадь венчает всем известная в городе Научно-техническая библиотека. Её начинали строить при мне, весной 1961 года. Я присутствовала при рождении этой библиотеки, стояла у котлована и отмечала машины, а шофера, возившие землю, приставали ко мне, чтобы я приписала им рейсы. Но я, как честная комсомолка, держалась стойко.
      Но больше всего я помнила дом по улице Восход, которая идёт отсюда вниз к Коммунальному мосту через Обь. Именно здесь я работала подсобницей у каменщика, именно здесь я проходила суровую школу жизни.
      Вот он, простой, пятиэтажный дом, обложенный белым силикатным кирпичом. Когда-то он казался внушительнее. Мимо идут люди, они, конечно же, не подозревают отчего я здесь так долго стою и смотрю на этот ничем не примечательный дом.
      Раствор, кирпич, раствор, кирпич…
      
      Из дневника:
      Первые дни, как я начала работать подсобницей у каменщика, у меня болело всё. Не только руки или ноги, но всё тело, все мышцы. Я очень уставала, но постепенно втянулась, всё вошло в норму и не болело. Люди в бригаде хорошие. Женщины, в основном замужние, семейные. Только крановщица Любка - холостая. Весёлая такая и энергичная, очень шустро сбегает со своего крана. С каждой неделей дом всё прирастает, тянется вверх. И это мы его строим.
      Мой каменщик Саша учится в институте - Сибстрине, на вечернем. Он семейный, у него жена и дочь. Серьёзный такой дядька, ему уже 23 года. Миша - каменщик собирается на подготовительные курсы, будет в Сибстрин поступать. Я тоже, пожалуй, на подготовительные пойду в этот институт, так как он близко от меня.
      … Матом никто не ругается, только бригадир дядя Петя иногда загнёт, да и то старается не при мне. Иногда в стороне стоит, и вдруг пустит матерком, а потом меня увидит и говорит: "Фу, чёрт, не видел, что ты здесь стоишь". Я в бригаде самая младшая, и они меня не обижают.
      В получку я получила двести девять рублей, семьдесят пять надо отдать за квартиру. Купила себе картошки - три килограмма. Теперь как-нибудь дожить до аванса. А есть хочется ужасно, сейчас бы борща с мясом!
      … Вчера я поехала трамваем на базар - покупать себе фуфайку. Сошла с трамвая, решила вначале купить себе яблоко, открыла сумочку, и внутри меня всё похолодело: там лежала одна трёшка, а сто десять рублей исчезли. Наверное, у меня их вытащили в трамвае. Так я осталась без фуфайки, а работать без неё уже холодно.
      
      Оттуда, с высоты дома мы смотрели на город, на Обь, на длиннющий Коммунальный мост, главную артерию, соединяющую части города, раскинувшегося по обеим берегам реки, по которому катились автомобили. И вот однажды, весной 1961 года, мы заметили, что у моста какое-то скопление людей, какие-то флаги, транспаранты, волнение... Что-то явно произошло. Послали гонцов - двух ребят, что помоложе. Через некоторое время они примчались обратно и принесли весть: "Человека в космос запустили!" "Да ну! - ахнули мы, - Неужели, правда?"
      Это было 12 апреля…
      
      Из дневника:
      Что у нас сейчас делается! Такое, что и не передать словами. Ну только представить - человек в космосе! Несбыточные мечты становятся явью. Я вначале даже не поверила, а когда пришла домой, по радио только об этом и говорят. На следующий день и в троллейбусе, и на улице - везде только и разговоров, что о Гагарине. Видела я его фотографии - симпатичный такой, улыбается. А у газетных киосков к вечеру огромные очереди стоят в ожидании газет, и все газеты разбирают. Мне особенно интересно, как проходит состояние невесомости, когда он по воздуху ходил, а вещи плавали по кабине. Вот чудеса!
      
      По Коммунальному мосту мы с Ниной ехали автобусом. Направлялись на противоположную сторону Оби, там находился наш институт. НЭТИ (Новосибирский электротехнический институт) - так он назывался раньше, так в народе его зовут и сейчас, но официально он теперь называется: Технический университет, что, впрочем, вполне заслуженно, там много разнообразных факультетов, в том числе и новомодный: экономики и бизнеса.
      Я поступила туда спустя два года, на вечернее отделение. После двух лет работы не хотелось садиться на шею родителям. Слова "электроника" по-прежнему будоражили моё воображение. В первую попытку (через год) не прошла по конкурсу. Конкурсы тогда были очень высокие.
      И вот мы катимся по красивому мосту на левый берег Оби, основная же часть города расположена на правом берегу, и панорама его будет хорошо видна оттуда, от НЭТИ. Город за последние годы преобразился, появились новые архитектурные решения, где-то здания возвышаются башнями, увенчанными шпилями, где-то дома более сложной архитектуры. Разбавилось унылое однообразие советского градостроительства шестидесятых-восьмидесятых годов прошлого века.
      Видны и золочёные купола храма Александра Невского - могучего, приземистого, построенного ещё при основании города, когда прокладывалась Транссибирская железнодорожная магистраль. На долгое время он был превращён в склад, но вот недавно возрождён как храм и поблескивает на солнце золотыми куполами.
      Главный корпус института окрашен в цвет охры. Вокруг когда-то был пустырь, а теперь всё застроено, и деревья разрослись. С каким трепетом входили мы в эти стены! Поднимались по парадной лестнице, шли в аудитории. А сколько волнений было во время экзаменов! Вон там, в сером здании на противоположной стороне улицы мы писали сочинение, а потом, на третий день во дворе стояла толпа и слушала, как молодая преподавательница, появившаяся на крыльце, выкрикивала фамилию и называла оценки. А толпа ухала в ответ то возгласами радости, то вздохом разочарования.
      
      Из дневника:
      Почему я такая лентяйка? Я плохо готовлюсь в институт. А ведь я должна в этом году обязательно поступить. Обязательно! Не ешь, не спи, но поступи в институт! Так я говорила себе вчера и уснула с книжкой в руках… А утром пошла на работу.
      … Ура! Я написала сочинение на четыре! Писала о поэзии Пушкина. А ещё была тема: "Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме", по материалам ХХII съезда партии. Говорят, что к восьмидесятому году должен наступить коммунизм. Неужели доживём?
      Чтобы не ошибиться в цитатах, и не наделать ошибок, я подглядывала в шпаргалку. Наготовила я их в виде гармошки и положила в карман нижней юбки. Карман пришила специально для этих целей. Как хорошо, что сейчас такая мода пышных юбок! Сверху у меня цветная, пёстрая юбка, а под ней еще одна для пышности. Рядом сидел парень и тоже попросил шпаргалку, потом ещё девчонка сзади. Мне надоело шарить под юбкой, я задрала верхнюю, доставала шпоры из кармана нижней и раздавала - мне не жалко. Заодно хихикали над моим видом…
      
      Побродили вокруг института, посидели на лавочке, слегка окунулись в молодость. А потом поехали к вокзалу, покупать мне билет домой. Билета не купили, на проходящий поезд можно купить только за три дня, да и то с указанием вагона, но без указания места. Места будем брать штурмом. А местного формирования поезд только фирменный, для богатых.
      Когда-то от вокзала ехали трамваем к рынку, тому самому Центральному рынку, где у меня украли деньги, предназначенные для покупки фуфайки. Последние деньги. Но трамвай сняли, его здесь больше нет.
      Вокзал всё тот же - солидный, бело-зелёный, с той же аркой на фасаде, обрамляющей огромное окно. Когда-то недалеко отсюда на квартире, в маленьком домишке жила моя одноклассница Ольга, и мы порой бродили здесь по площади, заходили в универмаг… А ещё запомнилась ночь наступления нового 1961 года, когда была хрущёвская денежная реформа и убрали один нуль.
      
      Из дневника:
      Новый год встречали у Ольги. Выпили шампанского, поболтали, посмеялись, а примерно в час пошли прогуляться. Зашли на вокзал - купить себе по пирожному и обхохотались, глядя на цены. После двенадцати ночи ценники сменили и теперь котлета, которая стоила три рубля, стоит всего тридцать копеек, а на пирожном написано: двадцать копеек. Всё стало вдруг таким дешёвым - просто смешно. Понимаем, конечно, что деньги те же, но всё равно смешно. Стояли у витрины и развлекались.
      
      Да, смеяться могли по всякому поводу, в молодости смеётся легко, но и плачется. А плакать было отчего…
      
      Из дневника:
      … Сижу на больничном. Тоска зелёная. Как жаль, что я в этом году не поступила в институт. Так хотелось пожить студенческой жизнью. Там должно быть столько интересных людей!
      Из-за больничного в получку получу совсем мало денег. А у меня уже их нет, я ведь совсем недавно начала работать. Пока сдавала экзамены, пока искала квартиру с пропиской, потом искала работу. А теперь из-за пальцев сижу на больничном. Всё это время я и не ела по-настоящему. То ходила раз в день в столовую, и то высчитывала каждую копейку, а сейчас и вовсе за целый день кусок хлеба и чай. Денег уже давным давно нет, одни долги, и не знаю, когда я буду наконец есть по человечески.
      …Живу я теперь на улице Шевцовой. Их здесь много, я на четвёртой. Снова пришлось очень долго искать квартиру. Вначале я поселилась вместе с одноклассницей Ниной. Оказалось, что хозяин её - Купкин выпивает, бьёт жену и ругается. Она мне этого сразу не сказала, я бы туда не пошла. А вскоре у Нины пропали деньги. Она заявила в милицию. Купкина вызывали и посадили на пятнадцать суток за все его проделки. Ну всё, думаем, когда выйдет, нам не поздоровится. И действительно, пришёл он и выгнал нас из дому. Были как раз сильные морозы, декабрь. И вот сижу я на работе во вторую смену и не знаю куда идти. На одну ночь взяла меня наша испытательница - Вера Крылова, а другую ночь я спала у Нинки в цехе, на упаковках. Ночь проспала, а день бродила по городу. И так каждый день сидишь на работе и думаешь: куда же я сегодня денусь, где буду ночевать? И вот так скиталась, где придётся, и только через две недели нашла, наконец, квартиру вот здесь на 4-й улице Шевцовой.
      
      …Площадь Калинина. Здесь, в этом районе проходили последующие три года жизни в Новосибирске. Если встать спиной к центру (позади останется Красный проспект), то влево можно доехать трамваем до Заельцовского парка, там мы катались на лыжах. А вправо по улице Дуси Ковальчук, по Богдана Хмельницкого доезжали до стадиона "Строитель", где был каток. Коньки брали на прокат, кружились под музыку при свете фонарей, мечтали познакомиться с хорошим парнем.
      А если посмотреть вперёд от площади, то туда уходит бульвар до самого городского Аэропорта. Там слева завод полупроводниковых приборов, где я работала. А справа, у Аэропорта частный сектор, там я жила на квартире, бегала на работу по улице, с красивым названием Светлановская. С той поры вся моя трудовая жизнь была связана с полупроводниками, окончив институт (но уже в другом городе), я работала в этой же отрасли. А ещё я всегда любила писать, вот и пишу до сих пор…
      Эта поездка заставила оглянуться на жизнь, прокрутить её, как в кино. От того порога, который начинался здесь. Здесь разбивались радужные мечты, рисовавшиеся в воображении, особенно в последних классах школы. Всё это было от незнания жизни, от оторванности от большого мира, полного страстей, и совсем не романтических, а прозаических вещей. Без родителей, без надзора старших, без их мудрого слова четыре девочки прокладывали себе дорогу одни. Здесь, в этом городе мы пытались разобраться в окружающем мире, в людях, понять что истинно, что ложно; правда ли то, что показывают в кино и о чём пишут в газетах? И есть ли настоящие, преданные партии и родине люди? Кого больше - честных людей или наоборот? Кто-то кинулся за модной одеждой, весёлой, разгульной жизнью, а кто-то за знаниями, за постижением мира…
      Немного странно, что можно вот так пройти обзорной экскурсией по судьбе. Но ничто тебе уже не подвластно, не взмахнёшь волшебной палочкой, не исправишь ошибок, не выправишь ненужные зигзаги и промахи. Только внешним наблюдателем пройдёшься и всё.
      Шумит и бурлит большой город, живёт своей жизнью. В центре практически ничего не изменилось, вот он старый знакомец - Оперный театр. Как много он мне дал. Здесь было моё первое знакомство с оперой и балетом, здесь был концертный зал, где мы приобщались к классической музыке.
      Первомайский сквер. Весело бьёт фонтан, аллеи уходят вглубь. Вспоминаю, если пройти его насквозь, там находится Институт водного транспорта.
      В центре много гуляющих, на улице Ленина (которая, конечно же, есть в каждом городе!) в уличных кафе сидит молодёжь - как в Москве и как в Париже. Но это не центральный проспект, главный проспект города называется Красным проспектом, а красный - это ведь ещё и просто красивый. Когда-то и для нас всё это окружающее пространство было местом дефиле. Здесь мы надеялись встретить своё счастье. Теперь здесь прогуливаются другие поколения...
      
      Из дневника:
      Вот и прошёл мой день рождения, которого я так ждала. Я теперь совсем солидная дама. Мне исполнилось восемнадцать лет. Как много, ужасно много! Раньше я думала: где же грань между тем, когда хочется, чтобы было больше лет, когда ты завидуешь старшим, и тем, когда начинаешь жалеть, что тебе уже столько лет? Где тот возраст, когда уже не хочется, чтобы прибавлялся ещё год? Оказывается на восемнадцати годах, для меня во всяком случае. С этого рубежа начинаешь верить, наконец, в то, что ты когда-нибудь будешь взрослым, солидным человеком, а хочется, чтобы всё время было семнадцать…
      
      Но время моё уходит в песок, пора возвращаться.
      И вот билет куплен, сумка упакована, путешествие заканчивается. До свидания город, судьба пересеклась с тобой ненадолго, но я тебя не забыла. Ты не отверг нас, хоть нам и было нелегко. Я испытала здесь много разных чувств, и я знаю, что больше никогда не приеду сюда, в далёкую Сибирь.
      Надо ли совершать путешествие в прошлое?
      Не знаю.

Июль 2004 года.