Обгоняя друг друга, бежали по асфальту ручейки, весело искрившиеся на солнце, рассекая затвердевший и заледеневший по краям снег. С шумом проезжали машины, обдавая прохожих снопом брызг. Зима растворялась солнцем, расползалась лужами. Таня стояла на остановке в ожидании автобуса и нервничала, боясь опоздать на работу. Она снова была в своем родном Зеленограде.
     Но вот, наконец, он появился - долгожданный, и, кажется, можно успеть. Автобус приближался к остановке. Теперь нужно правильно рассчитать его скорость, занять нужную позицию, чтобы оказаться у второй двери "Икаруса" и, когда он остановится, втискиваться в любую щель, даже если плотно упакован и никто не выходит. Сказывалась многолетняя тренировка работников "почтового ящика", как назывались предприятия, имеющие отношение к "оборонке", где опаздывать было нельзя, иначе куча неприятностей.
     Всё получилось удачно, и Таня уехала этим автобусом. В автобусе какие-то разговоры. "Горбачев, Горбачев..." Оказывается, пока она была в горах, умер очередной Генеральный секретарь Политбюро ЦК КПСС или как его теперь называли Похоронное бюро, и на пост взошел наконец-то молодой и энергичный, полный сил, умеющий говорить, не шепелявя, и даже без бумажки, какой-то Михаил Сергеич Горбачев...
     
     Сегодня её первый рабочий день после отпуска. Таня шла по коридору своего КБ, где всё было так знакомо, погружаясь в другой более привычный мир.
     - Здравствуй Танюша!
     - Привет Татьяна!
     Её знали многие в отделе, точнее знали все, ведь она была еще и профсоюзным боссом - председателем профбюро отдела. На эту должность её выдвинул начальник отдела - Владимир Леонидович, ещё недавно розовощекий Володя, очень рано взлетевший в начальники по воле обстоятельств. Таня очень возмущалась, но... "без меня меня женили". Её утвердили, и она, как девушка добросовестная и незамужняя, тянула теперь и эту лямку. А ведь отдел не маленький - сто восемь человек.
     И вот он идёт ей навстречу - этот Владимир Леонидович.
     - Какая загорелая? Ты где отдыхала?
     - В горах. Каталась на горных лыжах.
     - Здорово! Посвежела.
     Таня очень долго не могла взять нужную тональность в отношениях с новым начальником. Раньше, когда она работала в другом отделе, у нее был солидный начальник, лет сорока пяти, - "в возрасте", как они считали и все обращались к нему на "вы" и по имени-отчеству. Всё, как положено. Когда ее перевели в этот отдел, Владимир Леонидович еще совсем недавно был Володей и начальником лаборатории, оказавшимся вдруг начальником отдела. Он был молод и холост и стал завидным женихом тридцати лет. Всё это создавало сложности, и Таня иногда не знала, как ей с ним держаться и как разговаривать. Но чтобы сохранять дистанцию, была с ним все же на "вы", как и многие, но по имени старалась не обращаться, дабы не называть по отчеству, а про себя она чаще всего называла его по фамилии - Фёдоров. А он в свою очередь иногда отпускал шуточки и фамильярничал, и Таня порой терялась: не знала, то ли оборвать его и поставить на место, то ли всё же не обострять отношений с начальником. Да и начальник для неё раньше был авторитет, и в кабинет входили с некоторым трепетом. А с этим порой не знаешь как себя вести. А заходить к нему приходилось частенько по профсоюзным делам, когда премию поделить, когда итоги соцсоревнования обсудить и многое другое.
     Но постепенно отношения с Владимиром Леонидовичем отлаживались, и она могла уже иногда вести с ним разговор на шутливой или игривой ноте, если разговор был не о деле, и обращаться на "ты". Но в то же время давала понять, что личного интереса к "завидному жениху" у неё нет. Тане порой казалось, что всех незамужних девушек он должен считать своими поклонницами, а ей не хотелось выстраиваться в общий ряд.
     Наконец она вошла в свою комнату.
     - Здравствуйте, - произнесла Таня, слегка улыбаясь, обвела взглядом комнату, предоставляя возможность всем её рассмотреть.
     - Здравствуйте, здравствуйте. Горнолыжница появилась. Ну как, довольна отдыхом? - Начальник лаборатории Сизов сидел у входа и первым приветствовал её. Остальные подняли головы или подошли поближе, чтобы лучше рассмотреть отпускницу.
     - Да, вы знаете, прекрасно. Так что при распределении отпусков советую не бороться за летний отпуск, а взять и поехать зимой в горы. Конечно, лучше в марте - солнце припекает, даже загорали.
     - Да ну?
     - Ну конечно, посмотрите, какая она загорелая - заметила Олечка Селезнева.
     - Не видим, надо раздеться, - Миша Еремеев всегда отличался некоторой фривольностью поведения, но Тане нравилось его умение острить, и она не обижалась.
     - Сейчас встану на стол и начну стриптиз...
     - И тут входит главный инженер… - развеселился Миша.
     Таня щёлкнула его по макушке.
     - Ну, рассказывай, рассказывай поподробнее, - послышались голоса.
     - Ой, вы знаете, вот сделаю фотографии и слайды, тогда всё покажу и расскажу в картинках. Но вообще, скажу я вам: воздух чистый и свежий, солнце на Чегете ослепительное, красота изумительная...
     - Но мне в Домбае нравится больше, - возразила Алла Фоменко.
     - Наверное, и в Домбае прекрасно, но я там была только летом.
     Таня, наконец, села за свой стол. Пора было приниматься за дела.
     Недавно Таня стала ведущим инженером-руководителем группы и чувствовала себя озабоченной, стараясь быть на уровне. Теперь на ней была ответственность, пять инженеров в группе и большой кусок работы. С детства Таня усвоила заповедь, преподнесенную ей отцом: "всякое дело нужно делать хорошо". Так она и шла по жизни. Была добросовестным, старательным работником, но не очень смелой по натуре. Когда начальник лаборатории Сизов предложил ей занять эту должность, она долго мучилась, прежде чем решилась. Ей казалось, что она не справится. Ходила, думала, взвешивала, проворочалась пару ночей, но, помучившись, все-таки согласилась. А вступив в новую должность, обнаружила, что всё не так страшно как казалось, и открывала в себе новые качества. Оказывается, человек действует сообразно условиям, в которые он поставлен. Ответственность и должность заставляют принимать решения, выходить из трудных ситуаций, а это мобилизует внутренние резервы. Она старалась быть собранной, стала четче мыслить, и спустя некоторое время почувствовала, что нормально справляется со своими новыми обязанностями.
     Отдел занимался разработкой новых микросхем. Процесс этот был долгим и трудным. Были лаборатории схемотехников, которые разрабатывали электрические схемы, лаборатории испытаний и технической документации, еще были технологические отделы, занимавшиеся непосредственно техпроцессом изготовления. А уж там чего только не было: эпитаксия, диффузия, ионная имплантация; много всякой химии - фоторезисты, травление… Столько ума, сил, изобретательности и труда вложено в прямоугольничек с ножками, под названием микросхема, что несведущему и вообразить трудно. Танина лаборатория готовила топологию будущих схем. Нужно было начертить на листах все квадратики и прямоугольники будущих транзисторов, резисторов и межсоединений, рассчитанных по параметрам электрической схемы. Когда-то их рисовали вручную, а теперь в основном на графопостроителях и только отдельные небольшие схемы вручную. Таня любила свою микроэлектронику, ведь она была почти волшебной. Где-то в микроскопических размерах кристаллической решетки происходило движение электронов и дырок, и работали затем на них калькуляторы, часы и компьютеры и множество другой бытовой и военной аппаратуры. Много умов трудилось в их КБ.
     День прошёл в знакомстве с делами и во множестве разговоров об отпуске, от которых было не отвертеться.
     
     После работы Таня пошла пешком до площади Юности. Захотелось прогуляться по своему городу после разлуки. Она любила этот уютный, симпатичный подмосковный городок - центр электроники. К тому же хотелось собрать свои разбросанные мысли, которые всё ещё возвращались в горы, и тогда вспоминалась легкая грусть, с которой она уезжала оттуда и ощущение, что горы её обманули, что там должна была состояться встреча и не состоялась, хоть она и говорила себе, что это смешно. Как настойчиво звал её Виктор к себе в гости. Поедет ли она? Кто знает? Скорее всего, нет. А ведь надо думать о замужестве. А надо ли? Так ли ей плохо сейчас? И будет ли лучше? Спать в постели с нелюбимым человеком - это ли не насилие над собой?
     Собственно, только в последнее время она стала задумываться об этом. Раньше у неё и времени не было. Она так бежала по жизни, что некогда было оглянуться. Ведь столько нужно было успеть! Походить по театрам, посмотреть премьеры, послушать музыку в Большом зале консерватории, посетить все интересные выставки, прочесть массу интересных книг! А ещё покататься на лыжах и коньках, сходить в бассейн... Времени, ну просто, не хватало!
     Когда наступило первое сентября после окончания института, ощутила пустоту без учебы. Так привыкла учиться, что не могла остановиться. Тогда на работе приглашали в университет марксизма-ленинизма на факультет философии. Некоторым, нацеленным на кандидатскую диссертацию, это было кстати, можно сдать кандидатский минимум. Таня об этом не думала и пошла за компанию с сотрудниками, так как о философии после института у неё было смутное представление и хотелось, чтобы чуть-чуть прояснилось.
     А ведь стояла у неё четверка по философии… благодаря Косте...
     Да, Костя всё-таки не уходит из памяти.
     Тут же всплыли подробности…
     Преподаватель философии Семен Васильевич был уже немолод и часто болел. Во время сессии он тоже заболел и пригласил их группу сдавать экзамен... у него в квартире. Пришли всей гурьбой, шумно раздевались в большой передней, Семен Васильевич даже пытался ухаживать за девушками и помочь Тане раздеться, но Таня ухватилась за свое пальто:
     - Ну что вы, Семен Васильевич, вам же трудно, я сама.
     - Вы что же, девушка, считаете меня дряхлым и немощным? Думаете, я не способен даже помочь молодой особе раздеться?
     Таня не знала, что сказать, к тому же заявление оказалось двусмысленным, и сзади раздался смешок. Но она все же выпустила пальто из рук.
     Наконец все расселись за столом, Семен Васильевич раздал вопросы, и студенты прилипли к учебникам, которыми разрешили воспользоваться.
     Кое-как ответив на вопросы, Таня ждала своей участи. Костя сидел во главе стола и был главным помощником - проставлял оценки.
     - Ну что мы поставим этой девушке? - вопрошал Семен Васильевич, обращаясь к Косте.
     - Девушка хорошая, - отвечал Костя, - давайте поставим ей "хорошо".
     И Тане поставили "хорошо", за что ей было совестно немножко, потому как плавала она здорово и имела смутное понятие о диалектическом материализме и материалистической диалектике.
     Позже ей хотелось хоть как-то постичь эту науку, она почитывала Френсиса Бэкона, пыталась разобраться с Сартром, с его малопонятным экзистенциализмом, и даже полюбила её - эту злополучную философию.
     С Костей не виделись уже года два, а может быть и больше. А ведь был он лучшим другом в институте, в трудную минуту всегда оказывался рядом. Помнится, как горько плакала она у окна, когда у неё не приняли чертеж, большое и сложное тороидальное сооружение со всяческими отверстиями.
     Таня измучилась с этим чертежом и не знала, что делать. Стояла у окна, безнадежно глядя на листы ватмана, то вытирая слёзы, то рисуя мокрым пальцем по стеклу. Подошел Костя, взял чертеж и спокойно проговорил:
     - Ну, давай разбираться, что у тебя здесь?
     И долго возился, пока всё не исправил, не привёл в порядок все мудрёные проекции. А Таня постепенно высушивала слёзы, стоя рядом с ним, и от состояния полной безысходности несчастной девочки постепенно переходила к состоянию бодрому, ощущая полноту жизни. И когда всё было закончено, она готова была расцеловать Костю, но почему-то не сделала этого.
     Когда она появилась у них на втором курсе, перевелась из Рязанского радиотехнического института, он заметил её сразу. Сел перед ней и повернувшись, произнес:
     - У нас новенькая. - Легкая пауза и разглядывание, - Хорошенькая девочка.
     Это он мог - бросить какую-то смелую реплику. Но дальше... сделать признание или какой-то шаг, на это его смелости не хватало. Он был внешне дерзок, а на самом деле робок с женщинами. Ей он был верен до конца института, других увлечений за ним не наблюдалось. А может и до сих пор? Но Таня давно его не встречала. Он работал в Москве, жил на станции Крюково по ту сторону железной дороги в небольшом домишке с родителями. Да и тогда, когда они встретились два года назад, она болтала Бог знает что, какую-то чепуху.
     - Как дела? - спрашивал Костя? - замуж не вышла?
     - Нет, пока не вышла, ищу женихов.
     - Ну и как?
     - Да пока не нашла подходящего, - говорила Таня, изображая веселье и беспечность.
     - Ну что ж, я подожду, - сказал он.
     Она дошла до площади Юности, и ноги её сами повернули направо, а мысли снова побежали туда, в студенческие годы...
     Иногда он возникал неожиданно. Вот они стоят кружочком в коридоре и что-то обсуждают. Вдруг Таня чувствует - кто-то трогает её за плечо. Поворачивает голову и видит, что это Костя молча стоит позади неё, положив подбородок ей на плечо.
     И тогда возникали биотоки - от него к ней, а от неё к нему, но потом всё снова растворялось в шутках и пустяках. Но что-то назревало и назрело в последнем семестре, когда они были на дипломном проекте…
     А как нехорошо она обошлась тогда с ним... Это было, когда они у Наташи отмечали окончание последней сессии. Как она боролась, когда они сидели в маленькой комнатке, и он хотел её поцеловать, словно бес в неё вселился. А ведь он объяснился ей в любви... "Если бы ты вышла за меня замуж, - говорил он, - как я был бы счастлив".
     Потом, спустя некоторое время, она долго размышляла обо всём случившемся, и у неё появилось чувство вины перед ним. И чем больше она думала, тем больше сожалела о своей резкости. Наверное, она должна была помягче вести себя, поговорить с ним, а она так оттолкнула его. В Тане всё это время шёл какой-то внутренний процесс, слова "Я люблю тебя" не исчезают бесследно, они западают в душу, как твоё сокровище, ты носишь его, и что-то разрастается в душе от этих слов - большое и тёплое.
     Но он больше не искал с ней встреч наедине, не вспоминал о том разговоре и не пытался продолжить тему. Вначале он избегал её, но потом отношения вернулись в прежнее русло. Все они были тогда на дипломе и виделись редко. Ей передали, что он очень страдал и мучился после того случая и даже болел. Кто-то сказал: "От любви". Лежал целыми днями, ничего не делал и был ко всему безразличен.
     И всё же перед её защитой диплома он развесил все чертежи, был всё время рядом, успокаивал, чтобы она не волновалась. О том объяснении он не вспоминал, не было ни намёка, ни упрёка.
     А Таня, думая о нём, вспоминая все подробности и мучаясь угрызениями совести, стала находить в Косте всё больше достоинств, видеть в нём надежного друга, человека, который любит её по-настоящему.
     Если бы мужчины лучше знали женскую психологию! Если бы он мог предположить, что его объяснение послужило толчком к долгим размышлениям и сожалениям, и за это время она так много передумала. Ведь тогда он как бы застал её врасплох. Конечно, это не было для неё полной неожиданностью, но он так прятался за своими шуточками, что ей порой казалось - ничего серьезного и нет. Если бы он подошел к ней ещё раз, спустя некоторое время, оставленное для раздумий, может быть, что-то и получилось бы... Но постепенно и она успокоилась.
     Таня чувствовала, что именно он, Костя, предан ей, как никто другой. Она понимала, что Костя настоящий друг, который никогда её не предаст, не обидит, не бросит. Но не было у неё к нему… третьего влечения. Было только влечение ума и души. Она видела в нём глубокую натуру, интересующуюся многими вещами, видела его чуткость, порой спрятанную за нарочитой грубоватостью, но он совершенно не привлекал её внешне и не волновал. И она ничего не могла с собой поделать. Ей нужны были три влечения: души, ума и тела, как написал в своей книжке Юрий Рюриков. Нужно было волнение в крови, а его не было. Костя был высоким, худощавым и... некрасивым. А нужна была пища глазам.
     И, пожалуй, это было однажды, в ресторане, на выпускном вечере. На Тане было красивое платье, они танцевали, разговаривали, он смотрел на неё без обычной иронии, казалось, лёд растопился, и они уже шли друг к другу. В тот вечер у него было одухотворенное лицо, которое показалось ей даже красивым. Какая-то особенная утонченность проступила в этот вечер в его худощавом лице, что-то и в Тане перевернулось в тот момент, что-то зажглось… Она смотрела на него новыми глазами, и ей стало казаться: если он пойдет её провожать, что-то должно произойти, и она уже совсем по-другому будет себя вести.
     Но в какой-то момент вечера он исчез. Сказали, что пошел провожать Борю, который изрядно перебрал. Не было его довольно долго, Тане стало скучно, все очарование и ожидание чего-то необыкновенного стало испаряться, и когда кто-то уходил домой, она пошла с ними.
     А дня через два она встретила Костю, и он сказал, что искал её, хотел проводить и очень сожалел, что она рано ушла. Видимо, и он тогда почувствовал перемену в ней. Но... то состояние и настроение уже не вернулось. Всё встало на свои места.
     С тех пор они виделись редко. Пути их почти не пересекались. Он по-прежнему не был её героем, но почему же она так часто мысленно возвращается к нему?
     Он всё еще не был женат, хотя старше её на несколько лет. А что она?
     А она всё искала чего-то, всё хотела выйти замуж только по взаимной любви…
     А Костя? Помнит ли он обо мне? Ведь если я нужна ему, почему же он не ищет меня, не добивается? Ждёт? А ты не жди, ты добивайся, "не камни женские сердца" - как утверждает классика.
     Проехавшая мимо машина как-то сильно завизжала шинами об асфальт, Таня слегка отпрянула. Слишком погрузилась в воспоминания.
     Так незаметно дошла она до МИЭТА, где они учились когда-то. Невысокое здание нестандартной архитектуры виднелось справа - такое знакомое и родное, но бегут сюда уже другие студенты. А ей пора возвращаться домой, ведь она забрела совсем не туда, ноги сами привели её к "альма-матер".
     Она пошла на автобусную остановку, но тут вдруг вспомнила, что надо бы показаться своим - сестре, у которой еще не была после приезда, только позвонила.
     Таня жила отдельно в кооперативной однокомнатной квартире, которой обзавелась недавно. А в Зеленоград судьба занесла её именно потому, что здесь поселилась сестра с семьей. Родители их жили на Рязанщине в маленьком городке в Мещёрском крае. Работали учителями в школе. Таня вначале поступила в Рязанский радиотехнический институт, но побывав у сестры в Зеленограде, пленилась этим новым городком и перевелась на второй курс в МИЭТ. К тому же близость Москвы - театры, выставки, везде можно побывать. Села на экспресс под номером "четыреста" и через полчаса ты у метро "Речной вокзал". Вера, как и родители, работала учительницей - продолжательницей семейной профессии, но Таня не захотела быть педагогом. "Что ты, - говорила она Вере, - да у меня терпения не хватит объяснять этим оболтусам, еще сорвусь и книжкой по голове. Могут быть недоразумения".
     А вот и знакомая дверь, обитая чёрным дерматином. Звонок - щелчок замка, и в дверном проёме показался Валера, Верин муж.
     - А, родственница, проходи, проходи. Я все забываю, кем ты мне приходишься?
     - Я тоже, - ответила Таня, снимая пальто.
     - Золовкой? Нет, свояченицей?
     - Давай пройдем в комнату и там будем выяснять, ладно?
     Уже много лет они пытались разрешить этот вопрос, иногда это удавалось, но потом они снова забывали и начинали всё сначала.
     - Ну, конечно, проходи, Танюша.
     - Папа, кто пришел, - послышался голос младшего Ермакова - десятилетнего Жени.
     Таня прошла в комнату. Вера с четырнадцатилетней дочерью Юлей сидели у телевизора и увлеченно смотрели сериал "Рабыня Изаура".
     - Здравствуйте, дамы. Наслаждаетесь латиноамериканским сериалом?
     - Наслаждаемся, - обернувшись, проговорила Вера, - скоро кончится, посиди немного с нами, посмотри.
     Таня скептически относилась к подобным занятиям, она считала себя девушкой интеллектуальной и удивлялась Вере, которая смотрела это действо с заметным интересом. Почему замужние женщины так любят сентиментальные фильмы, любят читать романы о красивой жизни? Вначале она считала, что это свидетельствует о некоторой примитивности натуры. Но всё же присела рядом и тоже принялась смотреть фильм, и как-то незаметно увлеклась. В малых дозах это было даже любопытно: красивые герои, смотреть приятно и играют неплохо, с хорошей мимикой, не то, что у голливудских актрис, где ни один мускул не дрогнет в лице. Снова посмотрела на Веру, улыбнулась и, кажется, что-то поняла. Реализма ей хватает и в жизни, она сыта им по горло, а потому и уходит она в эту другую красивую жизнь отдохнуть. И любви ей, наверное, не хватило, потому и нравится смотреть мелодрамы о чужой любви.
     Фильм, наконец, кончился.
     - Ну, рассказывай, как отдохнула? - произнесла Вера, поправляя полы фланелевого халата, кажется только сейчас заметив сестру.
     Таня уже в который раз начала свой рассказ о горах, о лыжах, о красотах.
     - Поезжайте сами туда и всё посмотрите, рекомендую.
     - Да куда нам, таким семейством. Нам бы в Крым летом выбраться, горлышко морской водой пополоскать, правда, Женя?
     - Правильно. Я хочу на море, - радостно подхватил Женя.
     В это время в комнате появился папа.
     - Уроки идём - проверю. На море… - передразнил он сына и увёл в другую комнату.
     - И я тоже хочу на море, - грустным голосом, как о несбыточной мечте поведала Юля.
     Юля унаследовала папины светлые волосы и мамину лёгкую кудрявость и обещала стать хорошенькой девушкой.
     - Ишь вы какие, в горы, значит, не хотите?
     Таня слегка потрепала племянницу по голове. Женины жесткие вихры трогать не решилась, ибо он весь был колюч, как ёжик.
     Ты с работы? - Вера поднялась с дивана, разглядывая сестру.
     - Да, до дома я так и не дошла. Погуляла немного и к вам.
     - Есть, наверное, хочешь? Пойдем на кухню, я тебя накормлю.
     И сестры удалились на кухню вдвоем. Место на диване занял Валера, закончив проверять уроки у Жени. Вера сохранила хорошую фигуру, двое детей сделали её только чуточку полнее младшей сестры и ростом она была пониже.
     - Ну как, познакомилась с кем-нибудь? - Вера, как и вся семья, была озабочена затянувшимся таниным девичеством и не напрасно увела её на кухню. Пока рядом нет никого из домашних, можно поговорить на интимные темы.
     Таня пожала плечами.
     - Да так, ничего интересного.
     - Ну все-таки познакомилась, судя по твоим словам.
     - Ой, Вера, не стоит об этом говорить.
     - А в целом как?
     - Гостиница хорошая с удобствами, бар, ресторан, всё, что нужно для отдыха. С двумя прекрасными девушками познакомилась - соседками по номеру. Одна из Москвы, думаю, часто будем видеться, а другая из Минска. Какие вести от мамы?
     - Получила письмо. Пишет, что доработает до лета и уйдет на пенсию.
     - Ну и правильно. Папа еще будет работать, а ей и домашних дел хватит, к тому же огород. Как у папы здоровье?
     - Давление скачет, как всегда.
     Сёстры еще посидели на кухне, поговорили. Вера стала уговаривать Таню остаться у них ночевать, к ней присоединилась Юля, которая была очень привязана к Тане. Собственно, у них была взаимная любовь. Тане не хватало младшей сестренки, которую можно было бы опекать, а Юле - старшей, за которой можно было бы тянуться. Когда-то маленькую Юлю привозили к бабушке на лето. Она так привязывалась к Тане, что не отпускала никуда. И все дни ходила по пятам с бесконечными вопросами: "Ты куда? А ты куда пошла?" А в три года, когда месяца через четыре после лета Таня приехала к ним, встреча с Юлей была особенно трогательной и памятной. Четыре месяца в этом возрасте большой срок, Юля вначале не узнала тётю Таню и какое-то время разглядывала её, стоя на стуле. А потом что-то блеснуло в её глазах, она кинулась на шею, обвила ручонками и долго не отпускала.
     Когда Тане надоедала её одинокая холостяцкая жизнь и хотелось побыть в домашней обстановке, она приходила к сестре. В двухкомнатной квартире тоже не разгуляешься, Женя спал в одной комнате с Юлей, но Юля с удовольствием пускала её на свой диван.
     "К тому же дома нечего есть", - вспомнила Таня, размышляя - остаться или нет, и согласилась.
     Перед сном они с Юлей еще немного пошептались в постели.
     - Как дела? - спрашивала Таня, обнимая тепленькую и худенькую племянницу.
     - У нас новая девочка в классе появилась, мы с ней очень подружились. Она мне так нравится, - сообщила Юля.
     - Хорошо, когда кто-то очень нравится, рада за тебя. А мальчики как? Кто-нибудь нравится?
     - Да ну их, они такие все вредные, им бы только пакость какую-нибудь сделать. Но мы им тоже сдачи даем.
     - Да, я как-то проходила мимо школы, видела, как девочка шарахнула мальчика сумкой по башке, мне стало жалко бедного мальчика.
     - А Настя с нашего этажа курит, - ещё тише зашептала Юля, - ей, правда, уже пятнадцать.
     - Ой, ну что ты, Юля, разве можно, да ещё в пятнадцать лет… Представляешь, какой у неё будет цвет лица лет через десять? Я ей не завидую…
     Тут заворчал Женя:
     - Спать мешаете. Шепчутся и шепчутся. Сколько можно шептаться?
     Таня с Юлей фыркнули, но замолчали.

Глава 1

Оглавление

Глава 3