В отпуск, как обычно, пошел с 1 июля, с этого же числа и Люба в отпуске. Ранее уже была договоренность с Шурой и Георгием Богомоловыми этим летом с ними поехать на машине (у Георгия была "Волга") по Прибалтике. Оля закончила 9 класс с хорошими и отличными оценками. Ей дали путевку в пионерлагерь уже в качестве руководителя драмкружка и воспитателя.
     Числа пятого июля я и Люба выехали в Удельную, где жили Богомоловы, и на следующий день рано утром выехали в сторону Ленинграда.
     Кажется, в феврале Любин отец Василий Никитович сообщил, что примерно через месяц должен получить машину "Москвич". У меня права на вождение мотоцикла были. В институте была школа водителей, так что вскоре я получил и любительские права водителя автомашины. Что-то к весне получили машину, вернее, тесть получил "Москвич" Ижевского автозавода. К этому времени мы с Виктором разделили наш общий гараж, т.е. выложили перегородку. Так что до своего отпуска более двух месяцев я уже осваивал технику. Прежде чем куда-то выехать, спрашивал разрешение у хозяина, т.е. у тестя, и время выбирал, когда он не на работе, предлагал и ему прокатиться. Ему это очень нравилось: как же, хозяин машины с собственным водителем.
     Так вот, я рассчитывал, что Георгий доверит мне руль. Путь-то длинный, и одному за рулем тяжело. Да где там, мои уговоры и уговоры женщин не возымели на него никакого действия, так я и не подержался за руль ни разу за все время нашего путешествия, а за две недели мы проехали не одну тысячу километров. В первый день на ночлег остановились около Ленинграда, т.е. проехали около 700 км.
     Для меня было удивительно еще и то, как Георгий до сих пор не попал в аварию. Я сидел на переднем сиденье, а Шура с Любой - сзади. Были моменты, когда машина вдруг пошла в сторону. Я кричу: "Георгий, следи за дорогой!" Почему это происходило, он сам объяснить не мог. Возможно, это связано с его прошлой работой, он же летчик. Хотя я и не за рулем, но уставал сильно. Следил бдительно, где уж там прикорнуть или уснуть.
     В Ленинграде мы побыли дня два, посетили Эрмитаж и Русский музей, повидались с родными и отправились дальше. Карта у нас была, наметили маршрут. Ночевали мы с Георгием в машине, а женщины - в гостинице. Это когда останавливались в городе, если же на природе, то я с Любой в палатке, а Георгий с Шурой - в машине. Обычно останавливались на ночлег группой, машины три-четыре.
     Помню, остановились где-то на берегу Финского залива. Подходит к нам местный житель, предлагает молоко, творог, рыбу, если желаем, прямо из коптильни. Пошли к нему на хутор, точнее, в дом. Посмотрели коптильню, а рыба в основном бельдюга. Набрали всего, причем недорого. Рыба так понравилась, что пошли повторно. Короче, я объелся, пожалуй, вернее будет, обожрался, позже долго на рыбу смотреть не мог.
     Удивило гостеприимство хозяина, а вот в Эстонии нас просто ненавидели в открытую. Наши дамы уж очень интересовались трикотажем. Заходим в магазин, спрашиваем что-то, не обращают внимания, как будто нас нет. Еще спрашиваем, настойчиво, наконец, продавец отвечает: "Что нужно, какой размер? Нет такого размера". Ясно видно по физиономии, что лжет, так и уходили ни с чем. Насчет ночлега милиционеры нас даже предупреждали, чтобы останавливаться группами во избежание неприятностей.
     Две недели путешествовали, но в некоторые места, куда планировали заехать, так и не попали, запрещено. На обратном пути мы за один день проехали три республики: выехали из Латвии, проехали Белоруссию и выехали в Россию. Эта экскурсия запомнилась надолго, много интересных мест посетили.
     Через неделю Любе надо выходить на работу, а вскоре и Оля вернулась из своей первой командировки. Я в оставшееся время почти каждый день стал ходить на этюды, благо, красивых мест вокруг было много. Написал пару натюрмортов. В этом году должна быть в городе очередная выставка работ клуба художников-любителей, да еще в институте выставка, были опасения, как бы они во времени не совпали. Сожалел я о том, что не взял этюдник, когда ездили по Прибалтике, мог бы несколько этюдов написать, когда останавливались на привал.
     У Анатолия в Пертове в этом году не были, должен был он сам приехать поступать на заочное отделение сельскохозяйственного института. Все же он - молодец, закончил четыре последних класса школы рабочей молодежи. Желание его было - стать агрономом, и он его реализовал, закончив институт в 1976 году. Ранее работал завклубом села. Люба его, отменная портниха, своим мастерством завоевала авторитет в округе, от заказчиков отбоя не было, да еще она работала в школе преподавателем труда. Дочь Таня школу закончила, с институтом не получилось, работала в Рязани. Сын Герман учился в третьем классе.
     Коль уж я начал о брате, надо упомянуть и остальных. Старший брат Николай удалился от нас ой как далеко, аж в Казахстан с женой Дусей и двумя детьми: Светой и Игорем. Работал брат начальником по электромонтажу предприятий в г. Джезказган.
     Сестра Мария вышла замуж за милиционера Василия, жили они у его родителей в селе Койсуг Ростовской области. Нажили четверых детей: двух дочерей Лиду и Олю и двух сыновей Василия и Сергея.
     Брат Валентин с женой Юлей и сыном Сергеем жили в Москве. Брат работал в Курчатовском институте, в 1967 стал кандидатом наук, затем доктором, лауреатом Госпремии.
     Сестра Ирина со вторым мужем и дочерью Анжелой живут в Крыму. Первый муж работал матросом на корабле. Какая-то странная история: пошли в плавание и он с корабля исчез, скорее всего в пути выпал за борт.
     Теперь о родных по линии отца. Старший его брат Степан 1894 г. рождения, имел двух дочерей, шесть или семь жен. Дочь Зина 1913 г. рождения от первого брака. И когда он сумел, ведь ему и восемнадцати лет не было? От следующей жены дочь - Шура. Что интересно, четвертая (или пятая?) жена Нина впоследствии стала женой отца нашего, стало быть, нашей мачехой и матерью Валентина и Ирины.
     Тетушка Маша трижды была замужем, сын Михаил от первого брака, участник войны, дослужился до полковника, шебутной был брат.
     И последняя, тетушка Дуня с сыном Митей, наполовину дебилом, тоже три раза замуж выходила. Итак, у отца были брат и две сестры.
     Родные по линии матери: брат и три сестры. Деда нашего звали Дмитрий Абрамович. Почему Абрамович? Этот вопрос остался открытым, неужели в нас течет еврейская кровь, ведь спокон веков мы русские. Дядя Павел, старший брат нашей мамы имел трех дочерей: Дусю, Валю и Марию и сына Василия. Дуся - с двумя дочерьми, Валя без детей, у Марии два сына и дочь, у Василия двое детей.
     Тетушка Ганя (муж Василий на голову ниже ее) имели прозвище "Кабурские", у них было два сына: Николай и Ефрем и четыре дочери: Мария, Екатерина, Настя и Наташа.
     Следующая тетя Катя и муж ее Иван, у них две дочери: Нина и Клавдия. Кажется, раньше я упоминал об этой семье. У меня язык не поворачивается называть его дядей. Был он председателем колхоза, знатная величина. Когда нас с хутора разогнали, отца посадили, а мать от тифа умерла, он нас, малышей выгонял из дома. Мы туда наведывались, только когда его не было, и тетя Катя тайком нас кормила. Позже Иван угодил в тюрьму.
     И наконец, тетушка Анюта и дядя Яков и сын Леонид, нажитый в отсутствие дяди Якова (когда он был в плену у немцев, еще в первую мировую войну). Дядя Яков работал шорником, было у него прозвище "Кохан", а Леонида называли "зугол", как видно, молва о его происхождении дошла до народа.
     Как-то так сложилось, что ранее тесно общались со всеми родственниками, но постепенно круг сузился и почти всех родных со стороны матери растеряли, а с Титовыми имеем связь до сих пор. Верно, многие уже ушли в небытие, но все равно знаемся с племянниками, внучатыми племяшами, уехавшими в ближнее и дальнее забугорье.
     Вот забыл: со стороны Кудрявцевых до сих пор видимся с племянником Славой, он певец, работает в хоре Пятницкого. Ежегодно ездит на родину, бывает в селе Пет, где родился, хотя как такового села уже нет, есть только некоторые строения, а людей давно нет.
     Лет двадцать назад я сделал генеалогическое древо Титовых. Древо это постепенно разрасталось, я его достраивал и рассылал родным (в конце книги приведено это древо уже не в рукописном, а в машинном варианте). Некоторые сучья на древе засыхали. У нашего деда было пять братьев. Так вот, до сих пор растут два куста древа: Василия Андреевича и Петра Андреевича. В будущем, возможно, кто-то продолжит начатое мною. Верхние кустики древа заканчивались восьмым поколением.
     Вернусь несколько назад. Память все-таки временами подводит.
     У дяди Степана было не две, а три дочери. Третья дочь Аня 1946 г. рождения. Забывчивость моя объясняется тем, что с Аней мы стали общаться год назад, после смерти Шуры в 2000 году. Вот эта сестрица Шура сказала нам, якобы Аня по какой-то причине ей заявила, что она никого из Титовых знать не хочет. Оказалось это ложью, но выяснили мы это спустя более 30 лет. В последний раз мы виделись в 1965 году, в день похорон ее отца, дяди Степана.
     Родилась Аня инвалидом, руки и ноги не действовали, говорить начала поздно и с большим трудом. Причиной такого несчастья был отец. Зачата она была в период пьянства его, да очевидно, и матери.
     Однажды мы встретились, когда Ане было лет семь или восемь, так вот, к нашему удивлению, Аня высказала родителям: "Ну зачем вы меня такую родили, будете мучиться со мной и я буду мучиться". В этом возрасте, а настолько здраво рассуждала. В школе она училась хорошо. Самостоятельно она передвигалась очень плохо и только если была опора, руками почти не владела, немного работала, если так можно сказать, левая рука. Представляете, какие трудности ей приходилось преодолевать!
     В основном она передвигалась на коляске. Среднюю школу окончила хорошо и в 1970 году заочно поступила в Московскую юридическую академию и успешно ее закончила в 1975 году. Приходится только удивляться ее упорству, ведь лекции она не могла конспектировать, все должна была запоминать. Потом много лет работала юристом. В 1993 году у нее умерла мать и с тех пор живет она одна, по мере возможности помогают соседи и знакомые. Как инвалиду первой группы, иногда помогают и из райсобеса.
     Ранее я упоминал, что Георгий по специальности летчик, бортмеханик, после войны служил в Таджикистане и жили они в городе Мары. Застало их там землетрясение. В отпуск приезжали в Удельную, там жили в военном городке. Так вот, они решили купить дом или часть дома, а денег нехватало. Они списались с тетей Дуней, в то время она жила в Пертове, и пригласили к себе в пай. Она продала свой дом и приехала к ним. Купили они половину дома, тетя Дуня осталась за домоседа, а они уехали к месту службы. После демобилизации что-то у них с тетей Дуней не сложилось, эти полдома продали, купили тете Дуне комнату, а сами жили в военном городке.
     После нашей совместной поездки по Прибалтике они решили строить свой дом. Купили место в поселке Родники, место уже с фундаментом, кто-то ранее хотел там строиться. Фундамент по размерам не подходил, слишком мал. С чертежами я помогал Георгию. Решил он строить дом с гаражом. По плану в 1973 году должны закончить кладку, штукатурку и покрыть дом, а в 74 году начать отделочные работы. Пообещали мы с Валей помочь.
     В оставшиеся дни отпуска я написал более десяти этюдов, иногда даже до обеда - этюд, и после обеда - еще этюд, а места, "просящиеся на холст", находил в получасе ходьбы от дома. Вот если бы не посылали со студентами на сельхозработы, тогда сумел бы пару-тройку картин написать.
     К сожалению, не получилось, запрягли меня в колхоз с новой прикрепленной группой экономистов. Пять мальчиков и двадцать девочек. Попали мы в отстающее хозяйство. Шесть человек на комбайне, а остальные подбирают картошку за комбайном. Физически тяжелый труд. У меня сохранилась фотография, где я тащу корзину с картошкой.
     Студенты знали, что я на их потоке буду читать лекции по начертательной геометрии и вести занятия по приборостроительному черчению, поэтому за полтора месяца в какой-то степени эту группу я подготовил, причем инициатива шла от студентов. Задавал задачи, например, такая вот задача: даны две скрещивающиеся прямые, надо провести третью, равноудаленную от этих двух. Кто решит, считай, на один вопрос экзаменационного билета ответил. Жили у колхозников человек по пять-шесть, там же и питались, а колхозницы за это получали трудодни.
     Как обычно, по возвращении во второй половине октября началась подготовка к празднику Октября и к учебному процессу. Лекции читал уже с некоторым приобретенным опытом, с учетом всего того, что, на мой взгляд, следовало преподнести иначе.

Экзаменатор строг и хмур,
Студент не знает, что ответить,
бубнит: "П-проекция, эп-пюр..."
Забыв от страха все на свете.

     Начались занятия в изокружке. На заседании клуба художников-любителей решено выставку делать в середине ноября, поэтому нашу институтскую выставку перенесли примерно на февраль, т.е. после зимней сессии. Нам четверым с кафедры (а мы были членами клуба, больше того, я был в совете клуба, а Анисимов зам. председателя) предстояла большая работа по подготовке, да и свои работы ведь тоже подготовить надо. Обычно каждый член клуба мог дать на выставку до пяти своих работ, а на нашу выставку таких ограничений не было.
     У Любы со здоровьем не совсем хорошо, и во второй половине ноября ее положили в больницу на обследование. Ртути в ее организме накопилось много. Делали провокацию на ртуть, ей стало плохо. Целый месяц ртуть выгоняли, до конца года она была на больничном.
     Мое здоровье - относительно. Хронический простатит по возможности лечу. Иногда и сердце пошаливать стало. В питании себя стараюсь ограничивать, но не всегда это удается. Люблю острое, что мне нельзя, не положено и спиртное, а как стопочку не пропустить в торжественные дни?
     К новому 1973 году нарядили елку. Встретили праздник в кругу близких друзей. Оля первое полугодие закончила без троек. Старается, с точными науками у нее трудности, зато черчение - на высшем уровне, иногда к этому и я руки прикладываю. Надо уже готовить для нее парадную форму на выпускной вечер. Иногда обижается на нас, слишком скромно мы ее одеваем, вот, мол, подружки одеваются с шиком. Я бы не сказал, что Оля одевается скромно, все необходимое у нее было из одежды, и приобретали то, что ей нравилось, разумеется, сообразуясь со средствами. Нельзя сказать, что мы жили бедно, как говорят, на жизнь хватало и даже по торжественным дням на столе появлялась икорка.

ГУБЛИА

В институте у меня все шло своим чередом. Как и предполагалось, после зимней сессии, а она на нашей кафедре прошла, можно сказать, без срывов или почти без срывов, только у старшего преподавателя Прошлякова больше положенного оказалось неуспевающих, за что на заседании кафедры декан факультета конструирования упрекнул, поэтому-то наш факультет оказался не на первом месте. Сейчас не помню, но мои три группы экономистов сдали экзамены по начертательной геометрии, кажется, без двоек, к тому же, я больше положенного провел консультаций. Впрочем, этот поток и по всем остальным дисциплинам оказался на первом месте. Это и понятно, т.к. студенты этих групп более подготовлены, ведь при поступлении на эту специальность был самый высокий проходной балл.
     В марте открыли очередную выставку работ художников-любителей института. Как обычно, открытие выставки делал секретарь парткома. Приглашены были и члены Рязанского отделения Союза художников. Они отметили возросший уровень мастерства. Присутствовал и корреспондент из газеты "Приокская правда", в которой позже появилась статья и фотография.
     Подошла весна, а с ней и весенние праздники, Первомай, день радио (пожалуй, для института самый хлопотный день), встречи бывших выпускников, а затем 9 Мая. Подходил к концу второй семестр.
     У нас дома тоже надвигается большое событие. Как же, подходят к концу экзамены у Оли, а затем выпускной бал. В отличницы не попала, закончила школу с хорошими и отличными оценками, получила аттестат зрелости, теперь новое испытание - поступление в театральный институт, хочет быть режиссером, а это не так просто, точнее, очень сложно. Профессия эта чисто мужская. Но пусть попробует.
     Мне опять повезло: благодаря Эсфири Соломоновне дали бесплатную путевку в железноводскую клинику с больничным, и числа 10-го июня я выехал. В Ростове на вокзале меня встречала сестра Мария с мужем Васей. Договорились, что на обратном пути я на недельку остановлюсь у них в Койсуге. В клинике меня поселили в двухместный номер. Чуть позже подселили второго. Оказывается, он и в прошлом году жил в этой же комнате. Так я познакомился с Гублиа Николаем Давидовичем, он абхазец из Нового Афона. Приезжает в Железноводск каждый год. В период Отечественной войны, как он говорит, их части пришлось почти сутки сидеть в холодной воде, естественно, все внутренности застудил. В Новом Афоне у него большой дом, вокруг дома 100 мандариновых деревьев и виноградник. Живет с женой и приемным сыном. Позже приглашал на лето к себе, сначала я один был, а потом с Любой. В то время я увидел, как же богато там живут люди, не то, что у нас в России. В доме роскошь, на втором этаже громадная гостиная, туда мы заходили только посмотреть. Гости у них бывали высокопоставленные. Был у них даже Кириленко.
     Я был не просто как гость, за два приезда написал несколько картин с этюдов, сделанных там же. Что еще интересно: сзади дома - навес вроде хранилища и емкость вроде маленького бассейна. Когда созревает виноград, весь урожай закладывают в эту емкость (примерно с тонну или больше) и давят ногами. Таким образом получается вино. Заливают в бутыли емкостью литров на 30, бутыли в корзинах, поставленных на стеллажи. Вино выдерживают по несколько лет. Выжимки от винограда не выбрасывают. Приглашают мастеров и из этого товара выгоняют чачу. На столе всегда стоит графин с уже выдержанным вином, пей от пуза. Когда же бывает застолье, то у них на столе - армянский коньяк. Был еще раз удивлен, когда в кладовой увидел несколько ящиков с этим коньяком.
     Сам хозяин почти не пил. У нас с ним болячки сходные и алкоголь противопоказан. И все же по махонькой рюмочке коньяку за столом употребляли. Урожай мандаринов сдавали оптом. Приезжала машина с людьми, снимали и увозили. Как-то жена Николая пооткровенничала: все то, что получали от урожая мандаринов (примерно пять тонн), Николай брал с собой и ехал на курорт отдыхать и лечиться. А курорт-то рядом, не надо никуда и ездить.
     Мы с Любой у Гублиа отдохнули хорошо, даже очень. После купания впечатление создается, как будто бальзам принял. Однажды, правда, этого бальзама я так нахлебался, что запросто мог и утонуть. Люба увидела что-то неладное и кричит: "Тимур, помоги, Дмитрий Васильевич тонет!" Коварные волны, когда они от берега.
     Как-то я собрался написать этюд с морем. На пляже народ, а рядом через пирс совсем свободно, и пирс далеко уходит в море. Только я расположился, прикрепил зонт, раскрыл этюдник, вдруг подходит человек и спрашивает, как я здесь очутился, а посредине пирса натянута сетка. Я объяснил, как оказался тут. "Ну вот, таким же образом и вернитесь" - и больше разговаривать не стал. Оказалось, это зона отдыха только для избранных, слуг народа. Не получилось с этюдом, вернулся ни с чем.
     В те дни, когда мы с Любой были у Гублиа, ночью произошло землетрясение, даже в доме некоторые предметы переместились, а мы и не слышали. Побывали и в Новоафонской пещере, впечатлений осталось много.
     Из клиники, как и было договорено, я вернулся в Койсуг. Встретились, у всех почему-то печальный вид, слезы, сестра Мария в истерике. Не пойму, в чем дело. Оказалось, Васи уже нет, похоронили две недели назад. В последнее время Вася запил, и крепко, в результате - суицид. И ведь в это время все были дома, что-то на огороде делали, а младший сын, Сергей был во дворе и увидел, отец в сарае что-то возится. Там стояла лестница, так вот он привязал веревку к лестнице и очевидно не рассчитал: когда его вынимали из петли, он как бы не висел, а стоял на коленях. Сережа увидел, закричал и рукой показывает на дверь в сарай. Сереже в это время было лет семь, видимо, он не понял, что же делает отец. Вот так не стало Василия. Вспомнили, что и ранее был случай, когда он закрылся в доме и на протяжении длительного времени никого не пускал. Опять же Сережу просунули в форточку и он открыл дверь.
     С такими печальными вестями я вернулся домой. Люба уже была в отпуске, Оля съездила в Москву, подала документы в институт.
     Я уже упоминал о том, что тесть Василий Никитович купил машину "Москвич", я на ней ездил по доверенности. Виктор с женой Валей в отпуск решили поехать к родителям Вали, которые жили в Шацком районе. Виктор в это время тоже получил права. Чтобы на обратном пути из Шацка мне не было скучно ехать обратно одному, согласилась и Люба поехать. На обратном пути заехали в Пертово к брату, а в июле я с тестем поехал за Виктором с Валей, переночевали там. В общей сложности за это лето я за рулем был почти пол-отпуска и проехал около тысячи километров. Отпуск мой был за счет больничного продлен в сентябре дней на восемь, но все же я договорился догулять его позже, а вышел на работу наравне со всеми. Согласился поехать на сельхозработы со студентами.
     Оля уехала в Москву сдавать экзамены. Шансов у нее мало, а желающих девочек много. Как она узнала, принимают в группу примерно 25 человек, из них две или три девочки, как выразился руководитель группы, "для разнообразия". По конкурсу Оля не прошла и вернулась домой, не теряя надежды на будущий год еще раз попробовать. Устроилась работать в библиотеку, а затем ушла в кукольный театр.
     В середине октября вернулись с сельхозработ и все повторилось, как в прошлом и позапрошлом годах. Работа, работа… Да еще нудная и ненужная общественная работа. А тут некстати у меня еще обнаружилась новая болячка - парапроктит. Просто напала на меня какая-то зараза. Порой такие боли в заднице, ходить трудно. С неделю был на больничном. Походка изменилась. Можно было бы больничный продлить, но не хотелось, чтобы мои лекции по начертательной геометрии читал кто-то другой, ведь в конечном счете экзамены-то мне принимать.
     Наступил 1974 год. Закончилась зимняя сессия нормально, без происшествий. Второй семестр прошел как-то легче, объяснимо это приближением весны. У нас же на кафедре еще и тем, что нет экзаменов, только зачеты. Скоро конец учебного года, а там и отпуск. Мне пришлось участвовать в турнире по шахматам. Я выступал за наш факультет и мы заняли первое место по институту. Еще мы с Анисимовым по науке толкнули статейку, т.е. поделились приобретенным опытом. В основном идея была Анисимова, а я - постольку, поскольку. На мне еще лежала обязанность по подготовке диафильмов. В этом году осенью намечалась конференция в Куйбышеве.

НА ВСЕ РУКИ

В отпуск мне придется на этот раз ехать в Родники помогать строить дом. Георгий на нас с братом надеется. Кладку дома закончили, крыша сделана, теперь отделка внутри. Георгию с пиломатериалами очень повезло, да и не только с пиломатериалами. Один полковник, ведающий строительством, решил себе построить дом тоже в Родниках. Завез вагон с дверьми, окнами, досками для пола и другими пиломатериалами к сестре, а потом взял и неожиданно дал дуба. Вот Георгий все это купил у его сестры. Для него это просто находка. Все это он приобрел еще до кладки дома, поэтому все проемы определены заранее.
     В начале июля я приехал в Родники. В это же время и Валя приехал. В основном мы занимались с деревом, кроме нас Георгий еще нанял плотника. Столярничать я еще не разучился и мои навыки пригодились. Сначала настелили полы, затем устанавливали двери, окна, лестницы, перила, перегородки. Заново-то ничего не надо было делать, все уже было сделано, только подгонка по месту. Насколько все сделано было добротно, профессионально. Работали мастера и на станках, а ведь все делали солдаты. Замысел у этого полковника был обширный. На мансарде сделать галерею, и Георгий в будущем это планировал, благо, все для этого есть, поэтому и крышу сделали с изломом. В течение месяца работали мы, как говорят, от темна до темна. Вале надо на работу, а я еще задержался на неделю. Домой вернулся в середине августа. Какие-то дела и дома были, да и отдохнуть хоть немного надо. Люба и Оля на работе. На выходные ездили на машине в лес, уже появились грибы, с нами ездили и Любины родители. Тесть сидел на переднем сиденье (как же, он - хозяин, а я вроде личного шофера), ему эти выезды нравились. А вот иногда у меня бывала необходимость куда-то съездить, пойдешь в гараж, а машины нет, Виктор уже опередил.
     Со здоровьем у меня опять осложнение. Пошел к проктологу, посоветовал он ставить лечебные клизмы и свечи.
     На работу вышел в конце августа. Завкафедрой сообщил новость: в сентябре состоится конференция по техническим средствам обучения, наш институт приглашен. От нашей кафедры едут трое: завкафедрой, Прошляков и я. Спешно готовим материалы. Выбрали наиболее удачные диафильмы. Как знать, будет ли там диапроектор, поэтому решено взять свой. С диафильмами должен выступать я. С других кафедр тоже кто-то едет. Конференция состоится в Куйбышеве.
     Что-то числа 12-го мы выехали. В поезде чувствую, что у меня в заднице пожар. Сильные боли, поднялась температура. Всю ночь промучился. В Куйбышеве на вокзале все вышли, а я выполз. Очевидно, гнойник прорвался, пока сидели на вокзале, стало вроде бы легче. В медпункте вокзала сделали обезболивающий укол и еще предложили лечь в больницу. Прибыли мы рано утром, поехали устраиваться в гостиницу. На следующий день состоялась конференция, сделали мы свои доклады. Показал я только один из диафильмов, хотя всех их по заданиям было пять. Сенсации не произошло. Наше начинание одобрили. После конференции мы познакомились с городом, а на следующий день выехали домой. Здоровье мое несколько улучшилось, но еще раз в медпункт все же обратился.
     По возвращении домой сразу же пошел в поликлинику, проктолог сказал, что операция необходима. Там же познакомился с человеком, у которого такая же болезнь. Ему операцию уже сделали, крайне неприятную операцию: вывели прямую кишку в область живота, а потом, когда лечение закончится, кишку поставят на место. Невероятно. Подумал: неужели и меня постигнет такая же участь? Когда спросил у врача об этом больном, он меня успокоил, сказал, что у того несколько другое заболевание. Дней десять я был на больничном, почти до возвращения студентов с сельхозработ.
     Дня два сидел дома. Началась осенняя золотая пора, к тому же ясные дни, где уж усидеть, этюдник и стульчик в руки - и на природу, благо, мест красивых, как выражаются мастера, просящихся на холст, рядом с домом полно. Так что по этюду в день писал, а однажды даже два, до обеда и после обеда. Обычно этюд заканчивал за один сеанс. Для этюдов приобретал грунтованный тонкий картон в магазине Дома художников, а для картин - толстый грунтованный картон либо холст грунтованный или не грунтованный, научился грунтовать сам, еще когда учился. Кисти и масляные краски покупал там же, верно, многие материалы, особенно кисти продавались только членам Союза художников. Друг Виноградов всегда меня выручал.
     Начались занятия в институте. В три смены шло обучение, первые два курса с утра, старшие курсы - во вторую половину дня и вечерники - с 18 часов. Наша кафедра работала в первую и третью смены. А мне приходилось работать и после обеда, когда чертежный зал был свободен для занятий изокружка, да и студенты свободны. Правда, на наши занятия иногда приходили и старшекурсники, вот тут я уж не знаю, как они выходили из положения.
     Лекции по начертательной геометрии я читал в том же потоке, т.е. у экономистов. У нас как-то было четко определено и не меняли старших преподавателей: у конструкторов - один, у радистов - другой, у вычислителей - третий, и т.д., и так из года в год, да и в деканате знали, кто где будет.
     На партгруппе кафедры наконец-то я освободился от обязанности партгруппорга. Аргументов выставил на собрании несколько, слишком много нагрузок. На нашей кафедре работали завкафедрой - доцент, пять старших преподавателей и восемь ассистентов. Из этих 14 преподавателей каждый год с сентября на четыре месяца двое уезжают на ФПК (факультет повышения квалификации), нагрузка же распределяется на всех, а тут еще больные и в результате нагрузка получается за тысячу часов вместо 860 по норме, и все за те же деньги, никакой доплаты.
     По науке на факультете конструирования, где мы с Анисимовым ранее работали, больше не приглашают. Что-то у них не получается. Почти полгода мы проработали на них бесплатно. Видите ли, им по каким-то причинам эту науку не профинансировали, ну а мы при чем? Не будешь же судиться. Пострадали не только мы, но и вся группа, занимавшаяся этой темой. Оказывается, и в серьезной организации бывают такие казусы.
     Итак, подошел к концу 1974 год. Новый год встречали дома одни. Оля со своей компанией где-то на стороне. У нее появился кавалер, забежала с ним на минутку, поздравили и - в институт на новогодний карнавал.
     Началась экзаменационная сессия. Перед экзаменами консультации по расписанию и без расписания. Экзамены прошли почти ровно, казус получился у Анисимова, поставил он студенту двойку, и этот "пострадавший" вдруг лег около двери и не встает, закатил истерику. Пришлось студентам за руки и за ноги его выволакивать. Бывает и такое. Но несмотря на это, экзаменатор своего решения не изменил. Закончилась сессия, подсчитали результаты, проценты. Немного отдохнули, и все началось сначала.
     Вызвал меня и Анисимова проректор по науке и предложил написать два панно в конференц-зал. С противоположной от окон стороны там располагались две ниши размером примерно 2х3 метра, вот эти ниши и решено заполнить. Тему избрали классическую, материал подобрали из журналов. Еще надо написать портрет Ленина и повесить там, где сидит президиум Ученого совета при защите диссертаций.
     Сделали подрамник по размерам ниш, с расчетом, что картины будут в рамах, натянули холст и приступили к работе. Работали тут же в зале. Что-то месяцев около двух затратили. Портрет Ленина я написал, а с противоположной стороны решено повесить пейзаж, его написал Анисимов. Сейчас не помню, но заплатили нам хорошо, цифры взяли не с потолка. С расценками в Доме художника я познакомился, а здесь не просто картина, а творческая работа.
     Картины понравились. Теперь уже ректор у себя в кабинете пожелал иметь несколько пейзажей. Показали ему этюды, выбрал понравившиеся. Написали и ему картины. К нам еще присоединился и Прошляков. Как же так, у ректора в кабинете картины, а почему в кабинете проректора их нет? Еще заказ. В общей сложности примерно за 5 месяцев моя зарплата увеличилась раза в два с половиной, плюс еще получал заказы от частных лиц. Картины мои видели на выставках, что-то нравилось и заказывали.
     У Любы заработок тоже был приличный, во всяком случае, она больше меня зарабатывала. У меня же потолок - 185 р. Появились у нас свободные денежки. Купили спальный гарнитур и еще кое-что. Свою зарплату Оля тратила на себя, да она и была-то очень скромной.
     Вот и весна, веселое время года. Стали планировать, как провести летний отпуск. Люба на работе выполняла еще общественную работу в профсоюзе и ей предложили в дом отдыха путевки. Решено: мы едем.
     Закончился учебный процесс в институте, начались зачеты по приборостроительному черчению. Теперь наша дисциплина стала называться несколько по другому - инженерная графика. Как я уже писал, ранее в зачетку ставили не "зачет", а оценку, и эта оценка влияла на стипендию. Допускалось и такое: если студент не согласен с оценкой, то мог еще раз попытаться пересдать. Нашей кафедре кроме двух дисциплин передали еще одну - техническую эстетику. Пока вести ее мог только один преподаватель - Михайлов. Техническую эстетику он вел и в художественном училище.
     Закончился учебный год, с 1 июля пошли в отпуск. Впервые за все время в отпуск-то мы пошли, а денег отпускных не выдали, причем всем институтским. Небывалое явление, а Люба уже принесла путевки что-то числа с седьмого. Можно бы деньги за отпуск получить и по возвращении. Наконец, позвонили: можно приходить. Деньги мы получали не в кассе. Ходила за ними для всей кафедры лаборантка.
     Выехали мы в Москву, а оттуда в дом отдыха "Покровское". Путевки оказались не равноценные. Мы полагали, что нас поселят вместе, но не тут-то было. Предлагали доплатить, видите ли, не положено. Наконец, попросили уравнять путевки, т.е. более дорогую Любину путевку поменять, но опять не получилось, корпуса разные. И вот Люба в одном корпусе, а я - в другом, на значительном расстоянии, и питались за разными столами. Покушаем и идем гулять. Но все же мы муж с женой, и порой надо уединиться. Поселили меня с одним храпуном. Мужик покладистый, договаривались с ним, и в какое-то время его в номере не было.
     С собой я брал этюдник. Дни выдались хорошие, обошли мы предварительно все места, где можно написать этюд до обеда, и где после обеда. Некоторые этюды писал за два сеанса. Места интересные. Один этюд с прудом писал недалеко от дома, в котором жил Герцен. С этого этюда потом написал несколько картин, многим это место нравилось: как же, ведь в этом пруду купались Герцен с Огаревым. За две недели я написал около 10 этюдов.
     Из Москвы я проводил Любу одну, а сам остался в Родниках, помогать в строительстве дома. В основном дом построен. Все коммуникации работают, и к осени Георгий с Шурой намерены въехать в дом. Нужно было сделать лесенки, перила, причем перила готовые, уже выточенные на токарном станке. Лестницу на чердак, где в будущем предполагалась мансарда, еще сделать крыльцо. Без подсобки в доме не обойдешься, к тому же материала для этого предостаточно: двери, рамы, вагонка. Сначала принялись за крыльцо и одновременно за сортир. Нужник сделали капитальный, где вместе с нуждой можно было и отдохнуть. Сделал я чертеж, хозяин утвердил. Хотя в доме уже было два туалета: внизу, где ванна, и на втором этаже, но еще не было слива, так что строительство сортира - на первом месте. Сделал я чертеж и для крыльца. Конечно, все согласовано с хозяином. Как-то так получилось, в шутку мы не называли друг друга по имени. Георгий называл меня "засранец", может, потому, что иногда я громко звучал, а я его называл "жопошник", было имя и у Вали, забыл, какое. Работали в две бригады. Одно удовольствие работать, когда есть материал. Не было нужды пользоваться долевой пилой. Я уж не помню, была ли циркулярка. Все готовое, брусья сечением 20х20 см и 10х10 см, различного сечения рейки, тес, доски.
     Построили нужник, в нужном месте выкопали яму, забетонировали и перенесли туда, т.е. на яму, этот туалет. Опробовали его, понравилось. Я же предлагал ямы не делать, а сделать ящик с отдушиной и время от времени, когда он наполнится, освобождать, как это делают немцы. Не согласились. Вот еще что: сиденье, то-бишь, толчок я вырезал по циркулю и не по окружности, пришлось применить лекальные кривые. Работа шла споро. Кроме нанятого плотника, приезжал на какое-то время двоюродный брат Михаил помогать, веселый человек был, хорошо пел, хорошо играл на баяне, силу имел приличную, а сила была нужна, ну и выпить любил. После трудового дня садились за стол на улице, а трудовой день был тяжелый, уже вечерело.
     Ужинали, разумеется, с выпивкой, тут и веселье начиналось. Михаил - за баян (сестра Шура работала в музыкальной школе и музыкальные инструменты были), еще Михаил знал много анекдотов, так что часика полтора до сна веселились от души.
     Построили крыльцо, а оно на возвышении метра полтора, под крыльцом небольшое помещение. Георгий в будущем думал поместить там курятник либо кроликов. Теперь надо сделать емкость для слива. Канализационные трубы выведены за пределы дома. Георгий где-то достал цистерну, ее надо опустить в яму. Одно препятствие: грунтовые воды недалеко, и грунт песчаный. Яму выкопали, а наутро она наполнилась водой, пришлось выкачивать. С большим трудом опустили цистерну, закопали, подсоединили трубы. Михаил и Валя уехали, а я еще на неделю остался. Стали планировать, как и где построить сарай. Так как есть двери, рамы и достаточно вагонки, доски для пола, то решено строить не сарай, а летний домик, чтобы летом там можно жить.

КИЕВСКИЙ ТУР

Вернулся домой числа 25 августа. Скоро на работу. И все начнется, как и в предыдущие годы. На сей раз придется выезжать со студентами на сельхозработы. Почти полтора месяца выбирали картофель и немного работали в риге, сортировали рожь и пшеницу в совхозе Ряжского района, где председателем был Герой социалистического труда. На примере этого хозяйства многим бы надо поучиться. За эти более чем 10 дней я впервые видел такой порядок в хозяйстве. Неужели это зависит только от руководителя? Сначала я думал, что это - показуха, позже убедился в обратном. Обычно в период уборки в хозяйства наезжают представители из райкома партии, райисполкома, а в этом совхозе я никого не видел.
     В середине октября вернулись и вскоре начались занятия, то-бишь учебный процесс. Отметили очередную годовщину Октября, сходили колонной на демонстрацию. День конституции 5 декабря всей кафедрой отметили у нас в квартире, понравилось, причем это уже не в первый раз. Предварительно я согласовывал с Любой.
     Новый 1976 год встретили с новыми надеждами. Все же жизнь не из легких, все ждем каких-то реформ, а их все нет и нет. Лозунг "Народ и партия едины"…
     Зимняя экзаменационная сессия прошла без срывов, если не считать того, что у Прошлякова опять процент неуспевающих больше, чем у остальных..
     29 января - знаменательная дата, Оле исполнилось 20 лет. Ради этого торжества я поехал в Москву за продуктами. Всех, кого хотела Оля, пригласили, родных и знакомых. Дважды собирались, сначала молодежь, а уж потом мы. У Оли планы - опять попытаться поступить в театральный институт.
     Второй семестр в институте прошел гораздо быстрее, да он и не так насыщен всякими событиями, к тому же - весна, приближение конца учебного года, а там и отпуск. В профкоме мне сообщили, что дадут путевку в санаторий.
     1 июня мы на семейном совете решили отметить мой день рождения. Кое-кого пригласили заранее, а 30 мая мне вдруг стало худо, болячка в заднице взыграла и на скорой меня отвезли в больницу. Опять парапроктит. В ту же ночь оперировали под общим наркозом. Вот таким образом отмечен мой день рождения. Неделю пролежал в больнице и неделю - дома. Что-то числа с десятого июля мне дали путевку в санаторий "Голубые озера" в Калининской области. Люба поехала в дом отдыха где-то в Подмосковье. Конечно, я взял с собой этюдник. Места там красивые, в самом деле озера - голубые. Больше десятка этюдов написал.
     Дважды Оля пыталась поступить в театральный институт и все же решила еще раз испытать судьбу. Узнала о каких-то подготовительных курсах и в марте 1976 года поехала в Москву. Устроилась работать на фабрику, шила сумки, жила в общежитии. Поступила на подготовительные курсы. Но не помогли ей эти курсы, не прошла по конкурсу и на этот раз. Вернулась домой огорченная и какая-то разбитая. Мы пытались ее разубедить и свои намерения изменить, есть ведь много других профессий. Позже она упрекала меня, почему я не помог ей в поступлении в художественное училище. Рисовала-то она хорошо и ей это нравилось.
     Устроилась опять в кукольный театр, позже работала в прокуратуре в качестве секретаря.
     Люба на работе приобрела путевки в Касимовский дом отдыха и в начале июля мы по Оке на "Ракете" поплыли, а точнее, полетели над водой в Касимов. Впечатлений много, такая красота по берегам, но вся эта красота пролетала моментально, а как бы хотелось остановиться и запечатлеть. Жаль, что у меня не было лодки. Позже был разговор с нашими художниками на кафедре, у кого были байдарки, чтобы поплыть по Оке. Тут-то, в разговорах мы - единомышленники, но нашему разговору почему-то не суждено было осуществиться. Устроились жить в деревянных домиках, совершенно никаких удобств, к тому же и с худыми крышами. При дожде приходилось передвигать кровати туда, где сверху не текло.
     На следующий день по приезде пошли на прогулку по окрестностям с целью позже прийти с этюдником. От дома отдыха Касимов находился километрах в двадцати. Туда на экскурсию добирались тоже водным путем. Побывали в мечети и с нее обозревали окрестности. Были и на сетевязальной фабрике. На память подарили нам по кусочку мелких сетей, из чего получились отличные мочалки. Двадцать с лишним лет служат эти мочалки исправно.
     За две недели отдыха я написал больше десяти этюдов, иногда до обеда - один, и после обеда - еще один. Из-за освещения однажды мне пришлось остаться без завтрака. Место мне уж очень понравилось: вдали - лес, поляна, а ближе - березы около канавы. Сквозь эти березы - освещенная солнцем поляна. Смотрится все это очаровательно с восьми часов утра или даже раньше, а завтрак - в девять. Этот этюд я писал в два сеанса, а покушать мне Люба приносила. Вообще же она почти на все этюды со мной ходила, либо читала рядом, либо грибы собирала. Однажды эти грибы решили пожарить. Обслуживающий персонал жил в этих же домиках, поэтому посуду одолжили у них. Вроде бы грибы вкусные, но отдают чесноком, а позже узнали, что это ложные грибы. Пронесло, все, кто ел, остались живы.
     В доме отдыха мы дружили с одной семьей по комнате. Они тоже собирали грибы, вот и собрались вместе отведать эти грибы, хотя кормили сносно, а грибы эти были просто поводом для застолья, разумеется, с выпивкой. Дамы наши утверждают, что не могли они ошибиться в грибах, однако, это случилось.
     Неожиданно я встретил хорошо знакомого, бывшего преподавателя художественного училища Ивана Сергеевича, вел он у нас живопись. Оказалось, что он живет рядом с домом отдыха, имеет свой дом с садом. Пригласил к себе, замечательно провели время, ведь не виделись больше двадцати лет. Теперь он уже не работает в училище, а просто художник, член рязанского отделения Союза художников. Показал я ему свои этюды, а он показал свои этюды и работы. Странно, насколько все же у нас разные взгляды. Он, например, не узнавал те места на моих этюдах, хотя и живет совсем рядом.

Зачет по черчению.

     То, что я наметил написать, не удалось из-за нехватки времени, наметил в будущем попасть в эти места. Домой вернулись во второй половине июля. Впереди у меня еще целый месяц. Выбрал несколько этюдов, с которых решил написать картины для предстоящих выставок в институте и в клубе, причем с нашей клубной выставки должны отобрать работы на предстоящую выставку в Москве. Выставка всесоюзная и выставляться будем не персонально, а клубом. Рязанский клуб художников-любителей уже показал себя и был награжден почетной грамотой, короче, его уже знают. Работы клуба экспонировались в городах России и даже в союзных республиках. Предстоящая выставка будет проходить в Манеже.
     Как обычно, на работу вышел 31 августа. Началась суматоха с проводами студентов на сельхозработы. Пока договаривались с представителями районов, в какие хозяйства и сколько студентов посылать, в младших курсах проводили обзорные лекции, на старших курсах занятия шли по расписанию. По плану я должен бы ехать со студентами в колхоз, но тут возникла неразрешимая задача. Для нашей кафедры была одна путевка, только не на ФПК, а на месячные курсы в Киевский политехнический институт на кафедру инженерной графики. Добровольцев поехать в Киев не оказалось, а я согласился. Эти курсы засчитывались, как и ФПК. Что-то числа 10-го сентября я выехал в Киев. Политехнический институт - это целый городок, состоящий из многих зданий. Поселили меня в общежитии с таким же курсантом. От меня в институте ничего не требовалось, я только должен посещать занятия, как студент. Занятия по черчению или по начертательной геометрии проводились на русском языке и несколько отличались от наших. Кроме меня было еще несколько курсантов, а после занятий проводились собеседования, обменивались своими соображениями. Что для меня было странно: после чисто графических работ преподавателем давались математические выкладки.
     Я бы не сказал, что мое месячное пребывание там многое мне дало. Спрашивал я преподавателей, нужна ли в графике математика. Оказывается, нужна, так записано в положении. Познакомился ближе с одним доцентом, он даже пригласил к себе домой на чашку чая. Потом с ним переписывались, одну картину я по почте отослал ему. С собой я брал маленький этюдник, написал, кажется, четыре городских этюда. За город не выезжал, да и времени не было.
     Однажды случилось со мной ЧП. Расположился я на набережной, решил Днепр написать, уж очень понравился противоположный берег. И надо же, в этот момент заболел живот, да так, что необходимо срочно в туалет, а кругом - здания и народ. Что делать, куда бежать? Этак ведь и в штаны можно наложить. Рядом на плаву находилась баржа или что-то вроде этого. Я - на эту баржу, увидел человека, объяснил ситуацию, он показал место, где они делают свои дела, вроде будки и отверстие прямо в реку. Какое же облегчение! Как ни странно, этюдник со всеми принадлежностями не исчез за это время. Бывает и такое.
     Побывал я и в Киево-печерской лавре, посмотрел мощи. В художественном музее был, много замечательных картин видел, о которых до того не знал. Познакомился с полотнами Семирадского. Побывал и в других музеях.
     Вернулся домой в тот момент, когда и студенты стали возвращаться с сельхозработ. Вскоре и занятия начались. На заседании кафедры я доложил о результатах своего пребывания на курсах. В расписании моем никаких изменений не произошло. Меня заменять не было необходимости, вернулся вовремя. Больше того, по существу я выручил весь преподавательский состав. Обычно на ФПК выезжали два преподавателя и на весь семестр. Их часы распределялись поровну, и каждому приходилось бы дополнительно в неделю часов по пять.
     Семестр как-то прошел незаметно, без срывов. Лекции по начертательной геометрии я читал в том же потоке, т.е. у трех групп экономистов, "в девичьем потоке", как шутя его называли. Тут я благодарен был заведующему кафедрой.
     Оля часто стала бывать дома со своим молодым человеком. Познакомились - Петр Нерезов, студент четвертого курса радиоинститута. Вроде бы намерения у них серьезные. Нам Петя понравился. Позже мы узнали, что его дед, оказывается, был хорошо знаком с писателем Фадеевым и даже фигурировал в его книге "Последний из удэге". Оля утверждала, что они друг друга очень любят и даже был разговор соединить свои судьбы. Ну что ж, им виднее.
     На этот раз мы провожали и встречали новый, 1977 год вне дома, хотя елку нарядили. Оля с Петей будут встречать в институте. Договорились, что после отдыха в Новом году будут у нас. Нас же пригласили к себе супруги Анисимовы. Хотя Иван Константинович был моим начальником, вне работы мы были друзьями. За столом, после тостов, когда немного расслабились, разоткровенничалась и Нина Андреевна, сказала, что наша дочка ей очень понравилась и им хотелось бы познакомить сына Андрея с ней. Надо сказать, мне Андрей тоже нравился, по сравнению с другими он вел себя очень скромно. Но мало ли что нам, родителям, нравится, выбор-то происходит не по нашему желанию. На преддипломную практику Андрея направили в Молдавию, там он познакомился с молдаванкой и вскоре женился.
     Коль уж заговорил о семье Анисимовых, следует упомянуть и о Нине Андреевне. Спустя какое-то время у нее с головой что-то произошло и свои действия она не контролировала. Тяжелая участь постигла Ивана Константиновича. Пришлось поместить ее в психбольницу. И так на протяжении многих лет он то берет ее из больницы домой, то опять отправляет туда.
     Часа в два вернулись мы домой, можно бы и в постель, но надо ждать Олю с Петей, а их все нет и нет. Пришли они часа в четыре. Посидели еще немного, потом проводили Петю, а тут и время к утру подошло. 2 января встретились на кафедре, поздравили друг друга. Не сговариваясь, многие принесли с собой то, что не доели и не допили дома и продолжили встречу Нового года уже в производственной обстановке.
     А потом начались трудовые будни, зачеты, экзамены, консультации. А у нас (я имею в виду художников) еще и подготовка к предстоящей очередной выставке. Оповестили по институтскому радио и в газете "Радист". В начале февраля выставку открыли. По отзывам можно было судить, что выставка состоялась и принята хорошо.
     По времени оба семестра почти одинаковы, однако, второй семестр проходит как-то быстрее. Наступает весна, а с ней и конец учебного года. Да и праздников тут гораздо больше.
     
     

Часть 9

Оглавление

Часть 11