Часть 11.
СВАДЬБЫ, РАЗВОДЫ…
У нас большое событие намечается. Молодые, а их теперь именно так надо называть, сообщили, что в праздник 1 Мая к нам придут родители жениха свататься. Надо готовиться, а как готовиться? Что для этого нужно и как себя вести, ведь встречаемся-то впервые. Ладно, обстановка покажет, и потом, дамы лучше разбираются в этих делах. Одно знаю, что стол надо готовить. Впрочем, он уже подготовлен, ведь праздник Первомай.
Прибыли сваты, познакомились. Сели за стол. Сначала как-то скованно чувствовали себя, но когда пропустили по паре рюмочек, разговор пошел. Инициатива перешла к свахе Екатерине. Прежде всего где будут жить молодые? Мы даже об этом не думали, обычно ведь у жениха, сваха же настойчиво утверждала, что для молодых надо снять отдельную квартиру, а у них молодые жить не должны. Ну, коли так, то мы решили: пусть живут у нас. Следующий вопрос: когда и где состоится свадьба? Решено, что в начале августа, в ресторане "Отдых". Сколько приглашенных с той и другой стороны, затем какие продукты надо приобретать? Придется ехать в Москву за продуктами, эту миссию мы взяли на себя. В конце концов все же договорились, что молодые пока будут жить у Нерезовых, а там будет видно.
После их ухода мы с Любой обменялись мнениями. Сваха ни мне, ни Любе не понравилась. Повела себя так, как будто делала нам одолжение. Сват же Олег почти все время молчал. Один только раз твердо сказал: "Пусть живут у нас". Да, хлопот этим летом предстоит много.
Учебный год подходил к концу. По нашей дисциплине только зачет, но с оценкой. На заседании клуба художников-любителей решено сделать выставку в июне. На сей раз Дом художника отдал для выставки свой выставочный зал. Это для нас - честь. С этой выставки должны отобрать работы для зональной выставки, как я уже упоминал, в московском Манеже.
В конце июня вдруг получили телеграмму из Целинограда: брат Николай лежит в реанимации, надежд на выздоровление мало, приезжайте, пока он еще жив. По телефону сговорились с братьями, чтобы Валя взял билеты на самолет. Анатолий приехал ко мне, и мы двинули в Москву. Сообщили телеграммой, когда и каким рейсом прибудем. Я беспокоился, как перенесет полет Анатолий, ведь даже в автомобиле он старался сесть на первое сиденье, укачивало его здорово. У меня это тоже первый полет, если не считать того, что один раз я летал на кукурузнике. Запаслись необходимыми таблетками и полетели. Что-то в начале июля были в Целинограде, в аэропорту нас встретили Света с Володей. Сообщили, что брата из реанимации перевели в обычную палату. В этот же день поехали его навестить. Встреча радостная, ведь мы не виделись лет восемь или девять.
Дней шесть мы там были и каждый день ходили в больницу. Много говорили обо всем и обо всех. Не сказали брату, что 8 марта умерла тетушка Дуня, чтобы лишний раз его не травмировать. Как-то зашел в палату лечащий врач, Николай и говорит ему: "Вот приехали братья похоронить меня, а я все живу" - пошутил, ничего себе…
Климат в Целинограде континентальный, с непривычки тяжело его переносить. Ночью-то хорошо, а днем очень жарко. Сообщили мы о том, что в начале августа состоится свадьба, приглашали молодых. Дуся со Светой послали молодым с нами верблюжье одеяло. Поехать не могут, слишком накладно, да и Николай болен. Врач нам сообщил, что кризис миновал, здоровье улучшается.
На обратном пути в самолете Валя купил для Оли к свадьбе два мельхиоровых бокала. В дороге с Толей договорились относительно мяса. У них часто забивают скот для столовой и он мог бы взять говядину. Только вернулись из поездки, и через несколько дней опять в дорогу. Люба на производстве взяла путевки в дом отдыха. Надо перед такими днями и отдохнуть. Опять поехали в Касимов, на этот раз в автобусе. Удивительно, но и на этот раз на жительство устроились в том же домике. Погода стояла теплая и не дождливая. Все дни с утра до вечера на свежем воздухе. Поработал я с удовольствием.
Была одна неприятность. Сидим вечером, смотрим что-то по телевизору в комнате отдыха, вламывается пьяный мужик, стал шуметь, сквернословить, вот я и решил навести порядок, схватил за шиворот и вышвырнул за дверь, так он вернулся и полез драться. Пришлось урезонить.
Еще в прошлом году я облюбовал одно место на берегу Оки. Один берег реки отлогий, а другой - крутой, так вот эта круча, очевидно, во время половодья сползла вместе с деревьями.
Вернулись в конце июля отдохнувшие. Любе пришлось за свой счет взять дополнительный отпуск. Свадьбу назначили на 8 августа, теперь уже дата утверждена окончательно. Договорились с рестораном, предварительно подсчитали количество приглашенных. С руководством ресторана не так то просто было прийти к согласию, на какую сумму стол для одного человека и что мы должны дополнительно достать из продуктов, в частности, из того, чего в меню у них нет. Им-то выгодно как можно больше продуктов нам всунуть. Мы рассчитывали, что вино, шампанское, водку приобретем сами. Не получилось, в меню они включили какое-то количество своего спиртного.
Что-то числа третьего августа мы с Любой выехали в Москву за продуктами. Ранее договорились с Георгием, он работал на микояновском мясокомбинате. Им каждый месяц давали разрешение отовариваться на складе, точнее, не им, а ему, он же какой-то начальник. Остановились мы у них в Родниках. На машине ехать не рискнули, водитель-то я не классный, Москвы не знал, мог и заблудиться. Впрочем, один раз это уже случалось, заплатил рубль штрафа. Приехали в комбинат, Георгий повел нас на склад, в какое-то подвальное помещение, где хранились всякие копчености, полукопчености, колбасы, окорока, и т.д., и т.п. Глаза у нас разбежались. И цены ведь гораздо ниже магазинных. Спросили, сколько и чего можно брать. Тот, кто отпускал, лениво так говорит: "А, берите все, что понравится, а сколько? - по своим средствам". Вот мы и набрали, втроем еле дотащили. В этот день не рискнули двинуть обратно. На следующий день рано утром выехали. Пригласили на свадьбу Богомоловых, но что-то у них со временем не стыковалось.
Отъехали от Москвы километров 40 или 50, вижу, что-то около левого колеса задымило и гарью запахло. Остановился, понял: что-то случилось с колесом. Достал домкрат, подвесил машину, а колесо-то - болтается! Вот это беда, да какая! Подшипник рассыпался. Даже и на буксире двигаться нельзя. Я знал, что по дорогам ездят техпомощи, но будет ли эта помощь, и когда? Спрашиваю Любу, что будем делать, как будто она чем-то может помочь. Хотя было еще утро, но уже намечалось, что день будет жарким, а у нас много скоропортящихся продуктов. Попробовал я голосовать, останавливались несколько машин и разводили руками, ничем помочь не могут.
Стояли мы эдак часа полтора. Обратил я внимание, почему-то одна машина проехала в сторону Москвы, а затем остановилась и задним ходом пошла назад, остановилась напротив нас. Это был старый "Москвич" первого выпуска. Вышел водитель и направился к нам: "Ну, что, приятели, ЧП случилось?" отвечаю: "Да еще какое ЧП!". Посмотрел он и говорит: "А я вам могу помочь, только за коммерческую цену". Мне от такого радостного сообщения впору плясать. Пошел он к своей машине и принес целую гирлянду подшипников. "Вожу, - говорит - на всякий случай, вдруг пригодится!" Начали размонтировать колесо. Люба меня отозвала и шепчет: "А у меня всего только 7 рублей осталось". Водитель-механик предложил сменить и задний подшипник, говорит, что он цел, но тоже может полететь. Я на все согласен. Спрашиваю, чем я Вам обязан? Отвечает: "А сколько дашь?" "Откуда же я знаю?" "Ну, 15 рублей". "У нас есть только 7 рублей, но у нас есть продукты". Отдали ему эти 7 рублей, палку сырокопченой колбасы и банку печени трески или две. Он удивился нашей щедрости, мы же были тысячу раз благодарны ему и сказали: "Просто Вас нам Бог послал, если бы не Вы, то что бы мы делали?"
Примерно через 40 минут после этой встречи мы выехали. Где-то за Бронницами Люба увидела машину ГАИ, стоящую на обочине, но было поздно, машина с радаром. Остановили, потребовали документы. Спрашивают: "Вы видели знак ограничения скорости?" Надо бы ехать 60 км, а я на радостях дал 80 км/час. Ну, думаю, сделают сейчас дырку, а одна у меня уже была. "Нет, - так вежливо инспектор говорит, - у Вас, Дмитрий Васильевич, при Вашем возрасте уже реакция не та, будьте осторожнее" - и вернул удостоверение. Бывает же!
Вернулись домой в середине дня. Распихали продукты в холодильник. Пришлось то, что не влезло, попросить соседей положить в свой холодильник. В этот же день поехали в Пертово за мясом. За рулем сидел уже не я, а Виктор. Я здорово устал, 200 км за плечами, сказалось и волнение в связи с колесом, а до Пертова еще 180 км, одному это тяжело.
По приезде сразу же пошли с Анатолием в совхозный склад. Посмотрели мясо, а оно с душком. Печально, придется возвращаться ни с чем. Однако через какое-то время звонят Толе, что часа через 2-3 будет свежее мясо. Теленок сломал ногу и его забили. Повезло нам, к тому же - телятина! Вечером получили эту телятину. В ночь возвращаться не решились, к тому же сосед предложил порыбачить, а Виктор - заядлый рыбак. В пруду водились в основном караси. Ловили сетью и наловили больше трех ведер. Уложили улов в мешок. Вот тут допустили большую глупость: думали, до следующего дня рыба не испортится, а она испортилась, протухла. Ну, ладно, я не рыбак, но Виктор-то знать должен! Оказывается, рыбу надо было переложить крапивой. Какая жалость, такие ровные караси граммов по двести каждый, а всего килограммов двадцать с лишним выбросили в помойку.
По приезде мясо отвезли в холодильник ресторана.
До свадьбы осталось три дня. В квартире суматоха. Подготовили и отвезли постель. Верблюжье одеяло, подаренное Светой и Володей, вошло в постельный комплект. Свадебное платье готово. Расписываться поедут в первой половине дня восьмого августа. Торжественная часть проходила во дворце бракосочетаний. Что-то часа на два назначен сбор гостей около ресторана. Погода как на заказ, тепло, солнечно. Был приглашен баянист, ну и радиоаппаратура. Всего было человек около пятидесяти.
Что характерно, гостей от Нерезовых многих мы не знали, а наших гостей они не знали, поэтому и рассаживались двумя группами, как бы со стороны жениха и со стороны невесты. Погуляли славно. После застолья, когда достаточно нагрузились, веселье продолжалось уже на улице и допоздна. Потанцевали, попели, а потом опять за столы. Ссор или каких-то разборок не было. Не знаю, как с их стороны, но с нашей стороны бузотеры были, особенно когда выпьют. В общем, день прошел хорошо. На следующий день встречались у нас, уже в узком кругу.
ОДНИ НЕПРИЯТНОСТИ…
Прошли все торжества, все встало на свои места. Пора браться за работу. Раза два или три я ходил на этюды. Написал два натюрморта.
Областная выставка закрылась в июле. Приезжал представитель от центрального выставочного комитета и вместе с художниками-профессионалами они отобрали десятка два картин. Попали и две мои картины, натюрморт и пейзаж. В данном случае уже будет фигурировать клуб. Выставку предполагается открыть к концу года.
На выставке, год 1978.
На работе ждала меня новость. В начале сентября уезжает на ФПК заведующий кафедрой и на эти четыре месяца его функции должен выполнять я. Все уже было согласовано с деканатом и издан приказ, так что хочу я или не хочу, уже зависит не от меня. Анисимов коротко ввел меня в свои, а теперь мои дела. Самое сложное, пожалуй, это составление расписания. Каждый из преподавателей желает, чтобы у него не было окон и по возможности один свободный день. С этим вопросом хорошо помог Анисимов. Сразу же засели с ним за составление расписания. На выезд со студентами на сельхозработы с нашей кафедры назначены три человека, среди них одна дама. Нагрузка у меня прибавилась, и значительная. То, что мне прибавили за и.о. зарплату, я узнал только при получении денег. Зарплату нам давали дважды в месяц, в середине месяца как бы аванс, а в конце - остальное.
С преподавателями у меня за эти четыре месяца осложнений не было, да я и старался не строить из себя суровое начальство, а вот с Анисимовым получился казус. Решили мы (т.е. кафедра) День конституции опять отметить у нас. Получилась несогласованность, мы собрались накануне, т.е. четвертого, а Анисимов приехал пятого, ну и обиделся. Я старался, как мог, оправдаться.
Зимняя сессия на нашей кафедре прошла нормально.
Встретили мы 1978 год у нас вместе с молодыми. Что-то с родителями Петиными совместное проживание не заладилось, и после свадьбы молодые жили у Нерезовых только около трех месяцев. С ноября Оля с Петей живут у нас, а могло бы кончиться и разрывом. У Пети, очевидно, характер мягче, чем у родителей. Екатерина преподобная (то бишь, сваха) заявила, что к ним должен вернуться старший сын Володя, а молодые, мол, заняли его комнату.
У Пети уже определился проект диплома. Скоро преддипломная практика. Чертежная доска у меня была, а из института я принес кульман. Мне предстоит значительная работа - выполнять для него какие-то чертежи. Помощь моя необходима, если не я, то кого-то придется просить за деньги, это у студентов практикуется. На преддипломную практику Петя выезжал на какой-то завод. Теперь волновались и мы: как-то защитится зять? Оля в это время работала все там же, о поступлении в институт пока молчала.
В июне Петя защитился. Графические работы в основном выполнил я, по эскизам. После защиты Петя получил направление в воинскую часть, присвоили ему звание лейтенанта, а к осени в военном городке дали квартиру. Вместе со сватом мы помогли отремонтировать эту квартиру, кое-что купили из мебели. За такой короткий промежуток времени это оказалось уже третье место жительства молодых. Оля сообщила, что беременна. Итак, недалеко то время, когда мы будем дедом и бабкой…
Кончился мой отпуск. Начался учебный год, а у меня подготовка к выезду со студентами на сельхозработы. Я попросил, чтобы меня направили с потоком экономистов. Жил я с одним преподавателем с военной кафедры, а у него своя машина. Он часто ездил домой, а находились мы в каком-то хозяйстве километрах в сорока от Рязани. Договорился с ним, заплатил за горючее. Выписали в колхозе капусту, прямо с поля загрузили машину, а отвез он к себе на дачу. Сподличал этот деятель, отдал мне всего несколько вилков. Никак не думал, чтобы подполковник дошел до таких мелких подлостей.
Как обычно, возвращались в середине октября. Некоторые группы отпускали неделей раньше, а других, наоборот, на неделю задерживали. Студенты, которые жили в общежитии, из хозяйств привозили с собой картофель и другие овощи, в количестве их не ограничивали. Но все же плохо, что из учебного процесса полтора месяца выпадало, это на знаниях отражалось очень. Из 17 или 18 отпущенных на семестр лекций 5 или 6 выпадало, приходилось материал сокращать. Когда я был на курсах в киевском политехническом институте, там такой практики не было, студентов же там раза в три больше, чем у нас. Видимо, там хозяйства управлялись без посторонней помощи.
Занятия в институте начались в середине октября, хотя из каких-то хозяйств студенты еще не прибыли, эта неорганизованность отражалась и на учебном процессе: ведь была же договоренность, до какого срока должны работать студенты. Виной тому были не руководители хозяйств, а представители райкомов партии, эти чинуши все могли, им все дозволено. Они же должны доложить уже выше, что уборка картофеля закончена, а как доложишь, если картофель - в поле. Один раз мне пришлось поцапаться с таким чинушей, он даже грозился доложить обо мне в партком института.
Время бежит, подходит к концу 1978 год, скоро начнется зимняя экзаменационная сессия. Новый, 1979 год мы отмечали в том же узком кругу, т.е. мы, "старики" и молодые - Оля с Петей приезжали к нам. Оля заметно пополнела. По срокам месяца через четыре должна родить. Со сватами отношения у нас какие-то прохладные, не родственные. Общаемся время от времени по телефону. Были у меня как-то попытки сблизиться, но холодок так и остался.
Для нас было неожиданностью сообщение брата Валентина о расторжении брака с Юлей. Казалось, семья дружная, хороший сын растет. Я часто бывал в Москве и всегда останавливался у них. Трудно было судить, что послужило причиной. Удивил еще и поступок сына Сергея. Когда он женился, то взял фамилию жены. Так в нашей семье вместо Титова появился Кузнецов. Это явление редкое. Неужели на Сергея так сильно повлияла мать? Даже фамилию возненавидела.
Одна неприятность за другой. Вдруг 11 марта получаем из Целинограда телеграмму: умер брат Николай. Связались с братом Анатолием, он выезжает, сообщили, что на похороны брата прилетим. Из Москвы, когда взяли билеты на самолет, сообщили в Целиноград. Полетели мы с Толей. По времени должны бы скоро сесть, и тут бортпроводница сообщает, что аэропорт Целинограда не принимает из-за плохой погоды, скорее всего сядем в Томске или Омске. Вот это неприятность, когда же мы попадем на место? Все летим. Заметил я, что солнце светило с одной стороны, а тут стало светить с противоположной. Бортпроводница сообщила, что разрешили вернуться, погода позволяет сесть в аэропорту Целинограда. Слава Богу… вместо двух часов летели больше трех часов. В аэропорту нас встречали.
Умер Николай от инфаркта или инсульта, не помню, за неделю или даже меньше до своего дня рождения, до шестидесятилетия. Готовились к этому торжеству, уже и гостей пригласили. Похоронили брата с почестями. Все расходы взяло на себя управление, где работал Николай, он же был каким-то начальником. Как все же судьба распорядилась, никто не думал о таком несчастье. Чувствовал Николай себя хорошо, несколько раз ездил на зимнюю рыбалку. Ночью вдруг стал задыхаться, вызвали скорую, но помочь ничем уже не могли. Так потеряли мы самого близкого, дорогого нам брата.
На следующий день после похорон мы вылетели в Москву. Мне задерживаться никак нельзя, отпросился я всего на несколько дней с работы. Дома вроде бы все нормально. Беспокоила Оля, вернее, ее беременность, по срокам ей до родов осталось немногим больше месяца. Всякое может случиться. С ней-то пока все в порядке, а вот со мной в начале апреля неприятность случилась, сердечный приступ. До этого на боли в сердце я вроде не жаловался. Очевидно, смерть брата повлияла. На скорой меня отвезли в больницу. Недели две пролежал, да и эти две недели не знаю, как выдержал. Общая палата аж на восемь человек. Чем думали устроители, когда планировали такие палаты? Я уже через пару дней просил выписать меня, но курс лечения надо было пройти.
ДЕДКИН ЮБИЛЕЙ
Что такое? Вчера была у меня в больнице Люба и вдруг явилась сегодня. Оказывается, радостное сообщение: мы стали дедами, вчера отвезли Олю в роддом и в тот же день она родила вполне нормального мальчика. Через несколько дней шурин Виктор на машине сначала заехал за мной, потом вместе поехали за Олей с сыном. Завезли меня домой, а Петю с Олей и сыном Виктор повез к Нерезовым. К сожалению, у нас остановиться нельзя, идет ремонт в доме и, в частности, в нашей квартире. Меняли смежную стену с соседями.
Назвали родители сына Антоном. Дня через три или четыре у ребенка воспалилась пуповина. Как позже узнали, теперь пуповину не перевязывают, а прижигают, на этом новшестве кто-то диссертацию защитил. Обратились в больницу, тут же Антона положили и дали страшное заключение: общее заражение крови. Сначала Оля лежала вместе с сыном, а позже его оставили одного. Оля приезжала дополнительно кормить, я ее возил на машине. Больница-то находилась в новом поселке километрах в пяти от города.
Внук наш буквально на глазах стал таять. В весе потерял почти килограмм, т.е. почти треть собственного веса. Вставили ему в темечко иглу (дренаж, что ли), через которую вводили кровь и еще какое-то лекарство. Однажды утром привез Олю (это она уж позже сказала), а нянечка ее увидела и говорит: "А он еще живой разве? А я думала, умер, все равно не жилец". Надо же такое брякнуть матери!
Как же все мы переживали за внука, ну почему на нас такая напасть? Но прошло какое-то время, вроде бы кризис миновал и, как сказал врач, опасения за жизнь уже нет. Привезли мы внука домой, в квартире у нас навели относительный порядок. Достал я медицинские весы и каждый день взвешивали внука. Какая радость, когда он прибавил в весе аж целых 20 грамм в день!
Трудно сейчас представить, как выглядел внучок в тот период: косточки, обтянутые кожей. Звуков вроде плача не издавал. На человека-то и не походил, просто какой-то гномик. Потом ежедневно стал прибавлять в весе по 40-50 граммов. Сохранилась до сих пор у меня гирька с минимальным весом (не помню, сколько), приспособил я ее потом как наковальню. Позже уже не было необходимости во взвешивании. Весы отнес в поликлинику, брал-то я их напрокат.
Месяца три они трое жили у нас, а потом переехали в военный городок к месту работы Пети, в свою квартиру. Тут уж нам пришлось ездить к ним через неделю-две. Иногда оттуда забирали Антона, в то время Оля грудью его уже не кормила.
Учебный год в институте закончился. На этот раз я дважды отсутствовал: по причине смерти брата и по болезни. С этого периода, т.е. с апреля начались мои сердечные недуги, это ко всему прочему. Дали мне санаторную путевку в Моршин Львовской области, с собой взял маленький этюдник. Написал 6 или 7 этюдов. Подлечили меня, с собой привез две поллитровые бутылки рапы (концентрированный рассол для ванн). А Люба в свой отпуск ездила по курсовке по городам Союза в специальном поезде. За оставшееся до конца отпуска время написал несколько этюдов к предстоящей клубной выставке.
Брат Валентин сообщил приятную новость, он стал лауреатом Государственной премии. Коллективу из 12 ученых присудили эту премию и 50 тысяч рублей впридачу. Во какой умный у меня брат. Горжусь им.
Сельхозкомандир и его женский батальон.
Как и обычно, начался учебный год. Младшие курсы едут на полтора месяца на сельхозработы. У меня не было причин от поездки отказываться. Поехал, но пожалуй, это в последний раз. Ранее уже подумывал об уходе на пенсию.
По возвращении с сельхозработ завкафедрой послал меня в фотолабораторию. Фотограф сообщил, что делает фотографии для доски почета. Стало быть, второй раз я повисю на этой доске.
"За активную общественную работу и за добросовестное выполнение служебных обязанностей занести на доску почета".
Всего за время работы в институте дважды висел на доске почета и 18 раз объявлялась благодарность, награждали и почетными грамотами и ценными подарками.
Как-то незаметно подошел к концу 1979 год. Встретили Новый год теперь уже в новом составе, в нашей семье появился новый человечек - Антошка. Если раньше нас беспокоило: а вдруг болезнь внука как-то отразится на здоровье в будущем, то теперь уже можно твердо сказать, что развивается он нормально, даже как бы компенсирует упущенное. Может быть, из-за того, что мы его баловали, выполняя порой все его капризы, он это понял и стал показывать свой характер. Обычно мы брали его на выходные дни. Люба уже почти вдвое выработала стаж по вредности и в 45 лет имела право выйти на пенсию. Решено на семейном совете, что она работает только до отпуска.
Зимняя экзаменационная сессия прошла нормально, без каких-либо срывов. Казалось бы, какое мне дело, сдаст ли студент экзамен, и на какую оценку, однако, это не так. Не знаю, как другие, я же переживал, больше того, может быть, и завышал оценки, не зря же мне дали прозвище "добряк". Об этом прозвище я узнал совсем случайно. Как бы то ни было, но к концу сессии изматывался изрядно. Все чаще задумываюсь над тем, что надо уходить с работы. Этот год отработаю, а на будущий год - посмотрим.
После зачетов и экзаменов немного отдохнули и опять за работу. Второй семестр проходит намного быстрее. Время идет к весне.
У меня в этом году знаменательная дата - 60-летие. Забыл упомянуть, что во второй половине января сделали очередную выставку произведений художников-любителей института. Поработать пришлось изрядно, за что были отмечены приказом ректора: "За активное участие в организации выставок и личное участие объявлена благодарность и награжден почетной грамотой как член оргкомитета".
А 30-го мая - еще один приказ ректора: "В связи с 60-летием со дня рождения, за безупречный добросовестный труд по обучению и воспитанию студентов, активное участие в общественной жизни института - объявлена благодарность и награжден почетной грамотой". По этому случаю дважды дома организовывали банкеты, сначала кафедралы, а позже - родные и знакомые. К этому времени Люба уже ушла на пенсию, это ведь тоже событие, и приобщили к моей юбилейной дате.
НУ, ДОЧУРА…
Люба со своей работы достала две путевки на турбазу и Оля с Петей поехали отдыхать, а Антошка остался у нас. По возвращении с турбазы молодые буквально огорошили нас своим сообщением: решили они развестись. Мы не поверили, думали, шутят. Обычно в таких ситуациях ссорятся супруги, а тут как-то спокойно. Тяжело, ох, как тяжело мы это восприняли. Не знаю, как еще не хватила меня кондрашка. Ну никак не укладывалось в голове. Как-то быстро им удалось оформить развод.
А случилось это еще в начале марта. Чуть позже мы узнали, что вклинился третий человек из военного городка. Как-то все произошло быстротечно и, на мой взгляд, несерьезно. Развестись и тут же выйти замуж за другого. Так появился у нас Сергей Кошелев. Ближе к осени Сергея перевели по службе в город Елец Липецкой области. С ним уехала и Оля, а Антон остался у нас. Родители Сергея в это время жили в г. Грозном. Позже они переехали в Москву. Отец Сергея тоже был военным. Очевидно, родители узнали позже о том, что сын женился. Мать его оказалась весьма сварливой дамой и приложила немало усилий, чтобы поломать этот брак. Нам она так и заявила: "Я не допущу, чтобы ваша дочь окрутила моего сына". Действовала она настырно и упорно. Со временем это улеглось, даже мы подружились. Я у них одно время жил и помогал строить дачу.
Оля сначала устроилась на нефтебазе оператором, потом перешла в редакцию. Сергей служил в воинской части в чине старшего лейтенанта, командовал ротой солдат.
Этим летом в отпуск я никуда не поехал, хотя была возможность приобрести путевку. Ходили гулять в рощу все втроем. Я с этюдником, благо, далеко от дома не было необходимости уходить. Рядом пруд, а по берегу живописная растительность. Каждое лето к нам приезжал чехословацкий Луна-парк, масса всевозможных аттракционов, вот туда мы с Антоном регулярно ходили. Нравилось ему ездить на детской железной дороге. Чаще всего высаживали его из вагона с ревом.
Я, кажется, ранее упоминал, что нашей кафедре поручено вести новую дисциплину - художественное конструирование, а специалист по этой дисциплине был один только Михайлов. Когда вышли на работу, завкафедрой сообщил, что дали направление на ФПК в Строгановское училище по этой дисциплине. Кому ехать? Посоветовались. Я изъявил желание поехать, хотя специализироваться по этой дисциплине я не планировал, да и знали, что скоро я уйду на пенсию. Узнал, какие требования на ФПК нужны от курсанта - написать реферат по художественному конструированию, а так как наш вуз - технический, то практические занятия можно не посещать.
В Строгановском училище на ФПК.
Поехал с удовольствием и, конечно же, с первого и до последнего дня посещал занятия по живописи и рисунку. Рисовали и писали портреты, обнаженные фигуры. Курсанты приехали со всего Союза, в основном из художественных вузов, из технических было всего несколько человек. Мог ли я ровняться с такими мастерами, как завкафедрой живописи или рисунка Мухинского или Киевского институтов? Оказалось, мог, верно, мои работы выглядели суховато, зато у некоторых корифеев женские фигуры походили на атлетов с мускулами борцов. Каждый видел по-своему. Натурщицы и натурщики же выглядели такими, какие нужны для этих целей. Все - профессионалы. Не увидел я среди преподавателей художественных вузов таких, которые бы отличались своим мастерством. Конечно, это с моей точки зрения, они, возможно, думали по другому. Среди курсантов были и архитекторы. Особенно мне понравились акварельные работы одного сравнительно молодого архитектора. Как мастерски эти работы были выполнены!
Поместили нас жить в общежитии МВТУ в высотном здании в верхних этажах. Бывало и так, что приходилось подниматься и спускаться по лесенке, вот тут было тяжеловато. Жили по двое в комнате. Питались в столовой. С рефератом я потрудился изрядно. Много перелопачено литературы. Реферат утвердили, получил соответствующий документ, который так и не пригодился. Почти все работы по живописи и рисунку привез с собой обратно. Вернулся в Рязань в конце декабря.
На кафедре за это время произошли изменения. Двое ассистентов ушли на пенсию и внезапно умер сравнительно молодой завлабораторией, с которым я часто играл в шахматы. Появились две молодые ассистентки, что интересно, обе - выпускницы нашего же института, а еще интереснее - обе - дочери наших преподавателей, прекрасных дам.
В июне 1981 года у Сергея был отпуск и они все трое поехали в Москву к родителям Сергея, а через какое-то время приехали к нам. В середине июля все мы, т.е. шесть человек выехали на машине в Елец. Хотя с детьми на переднем сиденье ехать не положено, все же Антон сидел у меня на коленях, так как на заднем сиденье его укачивало. Вел машину Виктор. Несколько раз останавливались, чтобы Антон на свежем воздухе отдышался. Один раз его все-таки вырвало.
В тот же день вернулись. За рулем был я. Расстояние от Рязани до Ельца более трехсот километров и одному за рулем в оба конца тяжело. Вскоре после нашего возвращения Виктор с Валей и сынишкой Олегом поехали в деревню к родителям Вали. При возвращении, как потом говорил Виктор, вышло из строя рулевое управление, машина перевернулась, кузов сильно деформировало, вылезать пришлось из перевернутой машины. Ушибы получили сильные, но Валя при аварии как-то сумела защитить ребенка.
После аварии кузов машины был в таком состоянии, что не было смысла восстанавливать. Виктор где-то отыскал подходящий кузов, отремонтировал машину, но теперь это была уже не та машина. Я уже больше не осмеливался на ней ездить. Как-то я поделился с тестем, что я могу как ветеран войны встать на очередь и получить новую машину, он загорелся идеей и попросил встать на очередь, а старую машину продать. Деньги у него были, так что к весне следующего года мы получили новую "Ниву". Написал я долговую расписку, хотя тесть и не требовал, верил моему слову. Однако теща взяла эту расписку, где-то она до сих пор существует. Тесть и теща умерли, машину я как бы продал шурину, документы теперь оформлены на Виктора. Из-за этой машины испортились родственные отношения между Любой, ее матерью и Виктором. Причем настолько испортились, что они не хотели вообще друг друга знать. Пытался я и пытаюсь до сих пор как-то восстановить родство между братом и сестрой, но увы, пока безрезультатно.
Новый учебный год я начал в должности ассистента, временно, до новогодних каникул.
В ноябре мы в своем клубе сделали выставку работ. Все предоставленные работы не поместились, пришлось отбирать, какие на выставку, а какие - в кладовую, благо, место для запасника было. Создали свою комиссию и еще пригласили профессионалов из Дома художника. На открытии выставки присутствовало много народа. Не хвастаясь скажу, что на наши выставки народ всегда ходил охотно. Приезжал представитель из Манежа, отобрали работы, которые мне с одним товарищем пришлось потом туда отвозить. Из облпрофсовета дали небольшой хилый автобусик. Мороз в это время был изрядный, а внутри автобуса отопление работало плохо, замерзли мы очень. Работы разгрузили не в подсобки, а прямо в зрительные залы около стен с тем расчетом, чтобы потом далеко не ходить, т.к. работы развешивали не по темам, а по клубам. От нашего клуба было отобрано около сорока картин, экспонировалось, правда, немногим больше половины. В каталоге независимо от того, висели картины или нет, были перечислены все. Из моих двух картин на выставке экспонировался натюрморт "Кактус расцвел". На открытие выставки мы, человек пятнадцать из клуба, ездили.
Новый 1982 год встречали мы одни. Без Антона как-то скучновато, чего-то не хватало. Привыкли к нему, он как бы стал членом нашей семьи. Конечно же, летом месяца на два возьмем его. Оле ведь тяжеловато будет с двумя.
После Нового года по приказу срок моей временной работы закончился, поэтому меня заново оформили до конца учебного года, опять же временно. А дальше, чтобы выработать необходимый 25-летний непрерывный стаж, надо найти другую работу в институте, чего мне никак не хотелось. Черт с ним, с этим стажем, подумаешь, ну, прибавят пенсию на несколько рублей. На пенсию я особенно не надеялся, на такие деньги трудно прожить. Во всяком случае, за месяц-то я две-три такие пенсии заработаю.
Так как я работаю по приказу временно, то пенсию я получаю, и зарплату - тоже, верно, ниже предыдущей на 25 рублей, т.е. 160 р. Работаю я ассистентом, а это ставка такая со стажем.
После продолжительной болезни скончался ректор института Паникаровский, капитан 1-го ранга. Хоронить его увезли в Ленинград. Лет 10 он ректорствовал. Была у него хорошая квартира в Рязани, а семья так и жила в Ленинграде, здесь же была у него любовница, секретарша. Об этом знали все в институте.
Нового ректора пока не назначили и его заменял проректор по науке Степанов, с которым я ближе познакомился по своему роду занятий, не как преподаватель, а как художник. Сейчас не помню, с чьей стороны была инициатива, чтобы выработать недостающий стаж, Степанов предложил написать для института несколько картин, а оформили меня электриком в главный корпус с окладом 100 рублей. Мог бы я работать в мастерской при институте, но договорились, что работать я буду дома и мне не надо приходить в институт. Материал для работы я сам буду приобретать, только подрамники по моим размерам должны делать в столярной мастерской. Договорились и о цене. За мою месячную зарплату я должен выдать одну картину (пейзаж) размером 35х50 см на картоне в своей раме. Если на холсте и больших размеров, то за три месяца одну картину. Готовую продукцию я относил в профком института, а они уже по своему усмотрению отдавали на кафедры. Вот таким образом за три года с лишним я написал около тридцати картин. Приятно было видеть, когда заходишь на кафедру, свои творения. Разумеется, вся эта сделка с оплатой и работой не по специальности происходила не совсем законно (такие уж у нас законы).
КОЧЕВНИКИ
Как-то вызывает меня инспектор из отдела кадров, спрашивает, работаю ли я. Отвечаю: "Работаю", показал список сделанных работ и когда сделано. Оказалось, кто-то накатал телегу на меня, якобы на работу я не хожу, а зарплату получаю, а написали не куда-нибудь, а в отдел министерства высшего образования. Кто эту гадость сделал, я догадывался, был такой тип на нашей кафедре. Оставалось-то мне до необходимого стажа что-то месяцев пять.
В 1988 году один семестр я отработал почасовиком на своей кафедре. Так закончился мой трудовой стаж, на сей раз окончательно. Согласно 25-летнего непрерывного стажа мне прибавили пенсию аж на восемь рублей. Ну и ну! Надо ли было ломаться из-за этих жалких рублей? Я-то думал, что прибавка будет заметно больше.
В конце июня Люба достала путевки в касимовский дом отдыха. В третий раз мы туда отправились. В два предыдущих заезда я написал около 20 этюдов, и в этот раз написал 8-10 этюдов.
Дочка сообщила нам, что в конце июля мы должны приехать в Елец. Она в этом году решила поступать в институт культуры заочно на факультет режиссуры. Если сдаст и ее зачислят, то останется и на сессию. Стало быть, нам придется пару месяцев или около того жить у них, воспитывать внуков. Тесновато, правда, впятером в однокомнатной квартире, Сергею пришлось ночевать на кухне, на раскладушке.
Так началась наша кочевая жизнь. Свободного времени почти не оставалось, занятия с внуками, прогулки. Этюдник-то я все же взял, но открывать его приходилось очень редко. Рядом с домом находилась клумба с обилием цветов, оттуда я тайком утягивал цветы и написал два натюрморта. Оля в институт поступила, прослушала курс лекций и в конце сентября вернулась. Какая радость для детей, мама приехала (да и для нас тоже). Все же с двумя детьми хлопотно. С Антоном мы ладили, а вот Роман часто капризничал.
Внучата Антон и Роман, год 1983.
Дня через два мы вернулись в Рязань, прихватили с собой и Антона. Теперь нам придется регулярно курсировать туда-сюда, то вместе, то порознь. Помощь наша нужна. У Сергея рабочий день не нормирован, иногда посыльные к нему даже ночью являлись. Как-то среди ночи подняли, в его роте ЧП произошло. В те времена в воинских частях дедовщина уже процветала. Позже Сергей рассказывал, что в его роту прибыл новобранец, вот и решили старожилы "поучить" его, короче, поиздеваться, а этот новобранец владел приемами каратэ. Так он раскидал всех, кто принимал участие, а кто-то даже в санчасть попал. Все это произошло после отбоя.
В дальнейшем придется нам время от времени делить внуков. Как-то больше мы привязаны к Антону, он уже стал смышленым. Когда предложили ему поехать с нами, он с радостью согласился. И потом, Оле предложили работу в редакции молодежной газеты, о чем она давно мечтала.
Вернулись в Рязань. В это время начались занятия в институте, мне же никуда не надо спешить. Как-то первое время я не мог определиться, как будто чего-то не хватало. Надо как-то встраиваться в новый режим. Надо ускорить процесс добывания денег. На наши пенсии трудно прожить, а накоплений у нас почти нет. В магазине "Цветы", где мы реализовывали наши работы, висели две или три мои работы, как видно, неходовые. Хорошо шли натюрморты и так называемые салонные пейзажи. Рабочего материала, т.е. этюдов у меня было предостаточно. Засел я за этюдник. Не забывал и про дни осенние. Золотая осень наступила. Жили-то мы в роще и далеко от дома уходить не надо, вот я вместе с Антошкой и осваивал природу. В непогожие дни работал дома. Написал несколько работ на продажу, теперь надо их как-то реализовать побыстрее. Намеком мне продавец подсказал, что не надо все работы регистрировать, а только часть. Договорились: она продает незарегистрированные работы и 10% от стоимости картины берет за услугу. Работа ушла - продавщица сразу звонит, я или Люба идем за деньгами. Понимаем, что идем на нарушение, эти 10% должны бы идти в казну, но другого выхода нет. Приходили за картинами и домой.
С финансами негусто было и у Оли, по возможности мы им помогали. Новый 1983 год встречали дома, были у нас друзья, нет, не друзья, а родственники. Как же разобраться? В общем, сын брата моего деда, стало быть, двоюродный дядя. Почти ровесник.
Ну совсем не боятся! (Друскиникай)
Из профкома института позвонили, спросили, не желаю ли я поехать в санаторий "Друскининкай", это в Прибалтике. Посоветовались, Люба меня отпустила. Лучше было бы, если бы дали путевку не зимой, тогда бы я поехал с этюдником, подлечился бы и поработал, а мест красивых в Прибалтике много. Отдохнул и подлечился славно, много процедур принял, особенно понравились ванны.
По возвращении заехал к брату Валентину. Он заново женился, жена его - Лида родом из Минска (где и когда они познакомились, не помню), свою квартиру Лида разменяла на московскую комнату, там они и жили, а с бывшей женой разменяли квартиру и он получил комнату в коммуналке. Надо было с новой женой съезжаться, планировался квартирный обмен, в связи с чем эту комнату он решил привести в божеский вид. Тут и я подвернулся. Что ж, надо помочь, тем более, что опыт у меня в этих делах есть. Заодно договорился написать его портрет.
Приехав домой, доложил ситуацию, конечно, Люба выразила свое недовольство: как же так, почти месяц не был дома и опять на месяц смоется! Поговорили по душам. Выхода-то другого нет. Не нанимать же кого-то со стороны. Собрал этюдник, а холст приобретем в Москве.
При ремонте много провозились с полом. Это был не пол, а несколько слоев линолеума с грязью. Недели две возились, зато комната получилась красивая. Немного отдохнули, и в этой же комнате я начал творить. Сеансов шесть ушло на портрет. Что получилось, не мне судить. Родным понравилось, и вроде похож.
Время приближалось к весне. Дома по хозяйству надо кое-что сделать по мелочам, балкон привести в надлежащий порядок. Хотелось бы написать пару-тройку этюдов со снежком, уже и места присмотрел недалеко от дома. А пока на продажу тоже надо несколько работ написать. Не знаю, как у других художников, я же с некоторыми своими работами расстаюсь с трудом, скрепя сердце.
Заметили? Я себя уже считаю художником. Теперь-то я занимаюсь непосредственно работой с кистью, а числюсь в клубе художников-любителей. Было у нас несколько поползновений сделать выставку совместно с профессионалами, не получилось, побрезговали мастера. Однако нами замечено, что на наши выставки они ходили охотно. И не удивлюсь, если что-то из этих посещений извлекали. Клуб-то наш - областной, поэтому ряд работ авторы из районов с выставки долго не забирали, так они и висели. Впрочем, стены не пустовали, мы ведь собирались каждую среду и кто-то на обозрение приносил свои работы, даже иногда не законченные. Советовались, критиковали, находились и такие. Я, например, свои работы не приносил и видели их только на выставке, и не имел привычки обсуждать чьи-то работы и что-то советовать, считал, что это просто неэтично.
Знал я одного художника-профессионала, даже одно время были друзьями (так я считал), он вообще не посещал никаких выставок, работал в собственном стиле, отличном от других, и в самом деле его работы, манера письма была узнаваема, отличаясь от других. Он говорил: "Я не хочу видеть чужие работы, чтобы не подражать". Просто какой-то чокнутый, как же так, быть художником и не посещать выставки!
В институт я ходил по необходимости, т.е. на факультетские партсобрания, на институтские, иногда и кафедра приглашала. Приглашение было и на майские праздники, на торжественное собрание по случаю Дня победы. На Ученом совете института был поднят вопрос, что надо менять экспозицию музея. Когда-то я много сил приложил для его организации. Прошло около 20 лет. Многие материалы надо обновить, а какие-то просто устарели.
Вспомнили и про нашу кафедру. Многим музей обязан кафедре, а кафедра вспомнила и меня, ведь в основном чертежи стендов и планировку делал именно я. С заказами на изготовление ездил тоже я. Так что решено после отпусков заняться музеем. Договорились с Домом художника, непосредственно они будут заниматься этим делом. Кафедрам, факультетам, парткому, профкому, комитету ВЛКСМ дано задание подготовить материал. Ну да ладно, это их забота.
У нас же свои проблемы. У Любы прибавилось много дополнительных забот. На даче поспевает земля и скоро надо высаживать помидоры. Рассада на окнах созрела к высадке. Надо сказать, Николаевы поступили с нами по-свински: самые светлые участки заняли для себя, а теневые под деревьями отдали нам. Вроде бы они хозяева и их две семьи. И ведь это повторялось из года в год. Урожай крыжовника, смородины тоже отводились нам кустами. Яблоки после снятия убирали в ящики и хранили в подвале. Тут мы брали, когда была необходимость, все, что и сколько было нужно.
В летний период одно удовольствие побывать на даче, подышать свежим воздухом, если погода не ветреная и не с юга дует. Примерно километрах в двух или трех южнее находились нефтеперегонный завод, завод искусственного волокна, оловозавод и еще какой-то завод, и вся эта гадость "дышала" на город. Не знаю, насколько это правда, но говорили, что если бы эти заводы находились в черте города, то мы не дышали бы этой отравой.
Я около старой дачи (была и такая, там мы хранили шанцевый инструмент) построил нечто вроде верстака, изготавливал подрамники и еще кое-что, инструмент прятал в даче. Время от времени любители чужим поживиться посещали дачи, убирали и урожай. Теща сеяла и мак, хотя это запрещалось. Так вот, однажды приходим и видим: то, что росло в грядках, потоптано и срезаны все головки мака молочно-восковой спелости. Но все же лук, морковь, огурцы, помидоры доставались и нам. Люба даже консервировала огурцы и помидоры.
У Оли в августе и сентябре сессия. В конце июля мы трое поехали в Елец, а она - в Рязань. Жила с подругой или двумя в нашей квартире. Через какой-то промежуток времени вдруг приехали мать Сергея и сестра. Тесновато нам стало в однокомнатной квартире всемером. Роман ходил в садик, вскоре туда же устроили и Антона. Этюдник я брал с собой и кое-что за эти два месяца натворил. Мама Сергея смирилась с создавшейся ситуацией, можно сказать, мы помирились.
Оля сессию сдала, перешла на второй курс и вернулась, а мы в начале октября были уже дома. Как все же радостно, когда возвращаешься домой, как много значит привычка. Из дома я выезжал почти ежегодно на протяжении, пожалуй, более полутора десятков лет, а к концу каждого выезда домой ох как хочется!
Позвонили с кафедры и просили зайти. Как я и предполагал, потребовалось мое присутствие и участие в реставрации музея. Уже заключили договор с Домом художника, оценили работы. Работать будут два художника, хорошо мне знакомые. Ну а я в качестве кого буду, консультанта или как? Работа значительная и сложная. Стенды в основном остались. Помещение как бы разделено на четыре отсека: институт, учеба, наука, ветераны войны и труда. Надо многие планшеты по размерам менять, что-то за стекло, под стекло, всего не перечислишь, да в ходе работы неизбежно что-то меняться будет. Сначала задумка одна, а в ходе работы новая идея все переиначивает.
Теперь относительно меня. Нашли мне какую-то ставку, не бесплатно же я буду трудиться. С художниками я подружился и стал им помогать, наклеивать планшеты, тонировать, шрифтовую работу выполнять, а уж они платили мне из своего заработка, разумеется, по более низкому разряду. Во всяком случае, они меня не обидели, все остались довольны.
К концу года состоялось открытие музея в новой экспозиции. Музей получился еще краше предыдущего, да иначе и быть не могло, опыт-то уже приобретен. Не в каждом вузе есть музеи, и это - новшество. На открытии музея были представители из горкома партии. Институт открылся в 1952 году, и на дату открытия первого музея на стенде красовался только один доктор наук Орешкин. Хорошо, что мы оставили место и для будущих докторов. Они же с каждым годом прибывали. Сейчас не помню, но в новой экспозиции их было около двадцати. Много экспонатов прибавилось в отделе ветеранов войны: фляжки, котелки, бинокль, кортик (кто-то подарил), ракетница. Ордена и медали и другие вещи принесли родные тех, кто ушел из жизни.
Кроме документов, отражающих научные достижения института, в музее была и сама продукция.
От ректората художникам объявлена благодарность, в том числе и мне, верно, мне - отдельным приказом.
В нашем институте на одной из кафедр работал завлабораторией бывший командир партизанского отряда Новиков И.П., личность знаменитая когда-то. Между прочим, единственный обладатель ордена Александра Невского. Подружились мы. Написал я его портрет в парадном костюме с орденами и медалями. Вот с ними времени было много потрачено, гораздо больше, чем с лицом. Портрет ему подарил, обмыли его. На трех выставках этот портрет экспонировался. Когда увидел его ассистент с нашей кафедры Мильков А.И., а мы с ним тоже были не только сослуживцы, но и друзья, загорелся он желанием тоже увековечиться. Согласился я, хотя намерения у меня были другие. Портрет писал у него дома. По званию он полковник. В китель одевать его не хотелось. Сел он за стол в белой рубашке с книгой в руках, а на столе - поздравительные открытки с Днем победы. Рядом на стуле китель со всеми орденами и медалями повесили. С этим портретом провозился дольше, сеансов десять. Надо было бы этот портрет писать в прошлом году, когда была круглая дата. Он на два года моложе меня. В прошлом году, когда отмечалось его 60-летие, он попросил меня съездить с ним за продуктами в Москву на машине. Обычно мы доезжали до Рязанского гастронома и отоваривались там.
Так как я водитель без должной практики, то ездил спокойно, не лихачил, а с Александром Ильичом нервишки были на пределе. После я ему так и сказал: "Не буду с тобой ездить, если не бросишь своей привычки говорить под руку всякую ерунду". Только выехали из дома, мчится навстречу машина, он тут же изрекает: "Вот сейчас столкнемся", и так с каждой встречной машиной. А когда я обгоняю машину и где-то еще далеко идет навстречу машина, тут уж чуть не истерика с ним. Потом я спрашивал, попадал ли он в аварии. Оказалось, что ездил он много, но не за рулем. На кафедру НГЧ он поступил, когда ему был 41 год. Я спросил его, что за необходимость была демобилизоваться, года через три он мог бы стать генералом. В тех частях, где он служил, по должности положен только один генерал, и этот генерал еще не старый, а полковников - несколько. Попал он под хрущевское сокращение. Точно не помню, дожил ли он до пенсии, через несколько лет заболел лейкемией и умер, видимо, дозу схватил в армии большую.
Встретили новый 1984 год, а вот где, не помню, дома или где-то на стороне. Елку мы ставим каждый год, независимо от того, дома были или не дома, стояла она до старого Нового года. У Любы свои дела, а дел она находила много. У меня свои дела, с утра за этюдник, после обеда еще часика два. День-то короткий. Обязательно по парку на час прогулка, это уж как система, ну и телевизор, без него никак. Книги и газеты читаем, но мало. Общаемся изредка с Любиными родными. Не знаю, почему, но сложилось так, что они к нам редко заходят, и мы им тоже не докучаем. Обмениваемся письмами с моими родными. Разбросала нас судьба в разные стороны, причем далеко друг от друга, а кто-то вообще не любит писать, могут молчать по году.
У меня постоянного рабочего места нет. Зависит от того, что хочу делать. Если натюрморт, то на окне в спальне, если картину, то в зале у окна. Когда пасмурный день, света недостаточно, балкон к тому же затеняет, в этом случае ухожу на кухню, но там епархия не моя, могут попросить. Бывает и такое: разложил этюдник, посидел, подумал и сложил обратно все хозяйство, стало быть, нет вдохновения. Приходится в квартире иногда и столярничать. Багет приобретаю в Доме художника, а рамы делаю на кухне.
В мае поехал в Пертово. Вроде бы директор спиртзавода пожелал запечатлеть свое хозяйство, а вид завода со стороны пруда выглядит живописно. Написал этюд, показали, понравилось. Вернулся в Рязань, в Доме художника заказал подрамник и раму. Натянул холст и приступил к работе. Насчет цены не договорились пока. Оплатят часть деньгами, а часть - натурой. Что им стоит пару канистр горючего выдать? Размер картины по большой стороне 120 см. Заодно директор, вернее, его жена захотела тоже иметь две-три картины. В конце июля мы поехали в очередную командировку в Елец, причем не с пустыми руками, а Оля поехала на сессию. Сдала она ее нормально, своим выбором не разочарована, и потом, у нее хорошая работа в редакции, может быть, правда, не совсем соответствует тому, чему она обучается.
С Антоном я занимаюсь, и много. Иногда ему это надоедает. Я стараюсь преподавать ему в игровой форме. Читает уже не по слогам. Выучили несколько стихов. Парень развивается вполне нормально и на будущий год скорее всего пойдет в школу, хотя ему будет 6,5 лет. С Романом тоже занимаемся. Он иногда даже подражает Антону. Бывает, заартачится, упрекнешь его: "Ну что же ты, Рома, постарайся и догоняй Антошу, ты же можешь", - и он старается. Бывало, правда, что упирался и тут ничем не проймешь.
По возвращении домой занялись приготовлением соленостей впрок. Что-то из овощей взяли с огорода, в основном же - с рынка. Все стеклянные емкости заполнили и уложили в овощехранилище. Хранилище построили очень удобное. Кооператив садоводов, человек сорок объединились, наняли рабочих и под землей для каждого сделали отсеки. У каждого дверь, и при выходе - общая дверь. Ключи от общей двери находились у сторожа. Были случаи, когда сторож отсутствовал, незваные гости открывали дверь и "проверяли" содержимое. Хотя на каждой двери висели замки или замочки, но для этих варваров ничего не стоило взломать двери. Непонятно, что они искали? Хранили-то ведь только фрукты и овощи.
Я основательно засел за этюдник. В моих запасниках почти ничего нет, вернее, есть, но, как говорят, неходовые. Хочешь - не хочешь, а приходится подстраиваться под потребителя. Напишешь картину по своему вкусу, кажется, просто прелесть, а ее отвергают. По одному этюду написал несколько картин, и все ушли. Написал натюрморт "Сирень". Оригинал оставил с тем расчетом, чтобы потом повторить. На дворе зима уже, а я пишу и пишу сирень, все появляются желающие приобрести эти цветы. Вот и Новый год приближается.
Встречали Новый год у знакомых. Что-то он нам принесет? Со здоровьем у меня не все в порядке. В профкоме института теперь сложнее получить путевку в санаторий. Надо обращаться в собес. Взял справку от врача о том, что нуждаюсь в санаторном лечении, отнес, да еще и картиночку. Картину взяла с благодарностью и на учет поставила.
Ранее мы списались с другом Николаем Давидовичем из Нового Афона. В то время он был зам.зав. турбазой, и с ребятами к нему можно приехать. Люба тоже пожелала поехать. Оля с детьми приехали в Москву из Ельца, а Люба из Рязани. Билеты заказали заранее. Я, к сожалению, поехать с ними не мог, по какой причине, не помню, но что-то меня задерживало. В Новом Афоне Гублиа их встретил (у него была "Волга"), отвез в турбазу. Устроил он их с комфортом. Позднее они все были приглашены к нему в гости. Отдохнули хорошо, посетили знаменательные места.
В их отсутствие я побывал в Пертове. Наш хороший знакомый Николай, родом тоже из Пертова, имел машину, вот с ним мы и поехали. Позже мы часто ездили, в один конец горючее я ему оплачивал. Когда он собирался, сообщал, и если я не еду, то что-то с ним посылали Анатолию. На обратном пути Оля с ребятами и Люба с ними поехали в Елец. Приезжать в Рязань Любе не было смысла, т.к. через две недели Оле опять надо ехать на сессию. Я должен дождаться Олю, а уж потом поеду. Уже не с охотой, стала надоедать эта кочевая жизнь.
На банкете по поводу защиты братом докторской диссертации. Слева направо: Люба, автор, брат Валентин.
Приятную новость сообщил брат Валентин - защитил докторскую диссертацию. Во какой ученый брат у меня! Доктор, лауреат Государственной премии, кем-то еще будет?
Приехала Оля с подругой. Сдал я ей квартиру в полном порядке и дал указание, чтобы в том же порядке сдала квартиру, не водила мальчиков и никаких оргий. Если что-то будет не так, нам доложат. Это, конечно, шутка, главное, чтобы она успешно сдала сессию. Ну и не забывала время от времени навещать бабушку с дедушкой. Антона в школу уже определили, хотя семи лет ему не было. В школу он сам пожелал. Еще с чего-то родители придумали устроить Антона в спортивную школу, научить приемам карате. Сказали, что с этого возраста надо начинать.
Мне работы прибавилось значительно: отводить в школу и встречать из школы, а кроме того три дня в неделю провожать в спортшколу, которая находилась в двух с лишним километрах, да идти через железнодорожный мост, точнее, по мосту, отсек там для пешеходов узкий и рядом грохочут поезда. Идем в школу, непременно ведем беседу на разные темы, ну, конечно же, с нравоучениями. Как надо вести себя в классе, не ссориться, тем более, не драться, дружить со всеми, за косички девочек не дергать, слушаться учительницу. Задавал он и встречные вопросы, как ему быть, если его будут лупить?
Школа находилась недалеко от дома, где мы жили, поэтому мне приходилось ходить дважды - отводить и приводить. Вначале было все хорошо, а потом и замечания стали появляться от учительницы, разговаривает на уроках. Освоился. Спрашиваю, почему себя так ведешь? Отвечает: "Его (т.е. ученика) спрашивают, а он молчит, вот я и подсказал". Так ведь надо руку поднимать!
Сначала никаких домашних заданий не было, а позже буквы писали по образцу, заданному учительницей. С орфографией я Антона тренировал, так что буквы и цифры он стал выводить красиво, даже ему самому нравилось.
После трудового дня, обеда и отдыха выходили гулять. Когда идем в спортшколу, он просит: "Дедушка, расскажи, как ты воевал". Путь-то далекий, о многом можно поговорить. Единственный недостаток, когда идем по мосту, а в это время идет поезд (а это часто случалось), тут уж из-за грохота никакого рассказа не услышишь.
Пожалуй, в классе спортшколы он по возрасту был самый маленький и сначала сидел на скамейке и смотрел, как друг друга лупцуют ногами и руками, а потом тренер и с ним стал заниматься. Вот тут на обратном пути уже я слушал только его, как он сумел подставить подножку. Нравилось ему это занятие. Удивился я, когда учительница пожаловалась на него, такой тихоня и вдруг применил свои приобретенные знания на практике, поверг мальчика на пол. Спросил, зачем, - пусть не дразнится.
К концу декабря сообщили нам Сергей и Оля, что его переводят служить в Москву. Вот это новость! Антона придется пока взять в Рязань, чтобы первый класс он закончил у нас. Отец Сергея, я уже ранее упоминал, бывший военный и имел связи, поэтому и произошла такая перестановка по знакомству, выражаясь мягким языком. Сняли молодые квартиру недалеко от старших Кошелевых. Оля устроилась работать в детском клубе уже по своей специальности. Сергей получил очередную звездочку и новую должность.
Встретили новый 1986 год. За Антоном мы съездили в Москву еще до Нового года. Надо его устраивать в ближайшую к нам школу. Не так давно открылась новая школа №26, от нас недалеко, но через дорогу с интенсивным движением. Опять же придется Антона провожать и встречать. Новичок в школе, к тому же в середине года, это создает немало проблем. Удивило то, что с самого начала Антона невзлюбила учительница и буквально шпыняла его, перед всем классом выставляла, вот, мол, вундеркинд, а что он знает, ему еще в детский сад ходить и что-то в этом роде. Как-то возвращаемся из школы, он плачет: "Я не хочу ходить в эту школу". По возрасту-то он самый маленький. Обозлился я, тем более, что убедился воочию, как она себя ведет с учениками, и пообщался с ней, все же я тоже учитель, и со стажем. В общем, нахамил ей: "Да как же Вы можете работать с детьми, коль Вы их не любите?! Учтите, приложу все усилия, чтобы Вас вышвырнуть из школы".
Первый класс Антон закончил, иначе и не должно было быть. Во втором классе он учился уже в Москве.
