;- А вон и море видно! - радостно воскликнула Зоя и дёрнула Нину за руку.
      Они стояли на последнем перевале, нисходящем к морю, и смотрели вдаль. Нина ещё ни разу в жизни не видела моря. И теперь она внимательно смотрела туда, куда указывала Зоя, но ничего не могла понять - моря она не разглядела.
      - Где же оно, море, где? Я ничего не вижу.
      Нина вглядывалась в горизонт и видела только голубое небо в дымке и больше ничего.
      - Да вон же оно там! Выше - небо, а ниже блестит на солнце море!
      Да! Наконец-то Нина поняла! Она рассмотрела разделительную черту! Оказывается, не всё то, что она видела, было небо. Небо светлее, а море темнее, на нём белые барашки, и оно - живое! Небо неподвижно, а море переливается на солнце, шевелится и дышит, катит свои белые буруны, и манит к себе, и завораживает…
      Вот оно, вот оно море! Наконец она видит его! Как давно Нина мечтала о встрече с морем, как ждала этого момента и не узнала его!
      Жили они всего в пятнадцати километрах от моря, но добраться до него было ой как непросто. Надо было пройти до Агнева пятнадцать километров по сопкам, а оттуда катером в город.
      Когда Зоя пришла на летние каникулы, они вместе переселились на сарай и спали на сеновале, долго сумерничали, прежде чем заснуть. Зоя рассказывала о своей городской жизни. Нине очень хотелось посмотреть город, она ведь ничего кроме своего посёлка не видела, ну разве что ещё меньший, что был в четырёх километрах от них в сторону города. И город - большой и далёкий таил в себе много загадочного. Там, в городе, говорила Зоя, дома в несколько этажей, есть городской сад, где на танцах играет духовой оркестр, и даже театр есть. И когда Зоя засобиралась в город, Нина, прижавшись к сестре на сеновале, всё уговаривала - поговорить с мамой, чтобы она отпустила её, ведь она уже совсем большая, ей исполнилось десять лет!
      - Ну, давай вместе завтра попросимся, - канючила Нина. - Одну меня она не послушает, а тебя послушает.
      - Не дойдёшь ведь, что тогда с тобой делать? - строгим голосом говорила Зоя, - Там, знаешь, какой перевал крутой? Идёшь, идёшь, аж ноги подкашиваются…
      - Дойду, я же ходила с тобой за ягодами, вон как далеко ходили.
      - Далеко. Это разве далеко, всего километров пять, а там пятнадцать.
       - Ну и что, я и пятнадцать смогу...
       - Ой, Нинка, не знаю, что с тобой делать.
      Но Нина почувствовала, что Зоя сдаётся, значит, завтра всё решится.
       Катерина вначале и слушать не хотела.
       - В город. Ишь, чего захотела! Да ты что, ближний свет что ли в такую даль идти? А обратно? А вдруг катера не будет, пешком из города идти придётся, тогда как?
       Нина насупилась и зверьком смотрела на мать. Но весь её облик говорил, что она так просто не сдастся. Зоя смотрела на мать просительно, пытаясь решить вопрос мирно.
       - Как за лопухом ходить или огороды окучивать, так я взрослая, а как в город, так нельзя, - Нина пошла в наступление…
       - Переработалась, как же. Теперь что, ничего не заставлять тебя делать, будешь как барыня сидеть?
       - Подожди, мам, не кипятись. Ну пусть пойдёт, ладно. Я же не одна иду, и ребята идут, если устанет, на закорках как-нибудь донесут.
       Катерина как-то сникла, то ли устала спорить, то ли запал её гневный прошёл, она замолчала, посмотрела на ждущие глаза обеих дочерей и, неожиданно сдавшись, со вздохом произнесла:
      - Ну ладно, Бог с вами, идите.
      Нина с Зоей вскочили одновременно и кинулись друг к другу.
      - Ура!
      
       Рано утром стайка путников прошла висячий мост и углубилась в высокую траву, перемежаемую лопухами, сверкавшими большими зонтами, словно стайка опят; кое-где торчали огромные борщевики, гордо вскинувшие свои зонтики, только вот оранжевых саранок не было видно - уже отцвели.
       Нина ещё никогда не была здесь, она не ходила дальше сопки, называемой "Зеркалом" за её гладкую, плоскую поверхность, видимую из посёлка. Шла она вслед за Зоей, за ней Катя, Зоина подруга, тоже поступившая в училище, в хвосте ещё две девочки-девушки, а впереди всех шёл Васька Черных.
       Осталась справа сопка Маяк, самая обитаемая из всех. Она была недалеко от посёлка, росло на ней много цветов, не было там дремучего леса, и дети из посёлка часто бегали на Маяк. А за Маяком виднелась более высокая гора, заострённая кверху, за это её называли Пиком. И вот теперь она приближалась к Нине. Такая далёкая и недосягаемая гора теперь совсем близко от неё! И оказывается, от Маяка к Пику тянется длинный хребет, а казалось, что они отдельно стоят друг за другом. Невиданные горы расступались перед Ниной. Когда она смотрела в эту сторону из посёлка, то казалось, что они заперты горами и пройти там негде. Но по мере того, как двигались, горы расступались, между ними обнаруживались проходы, и извилистая тропа, пролегавшая в высоких травах, вела их всё дальше.
       Спустились к ручью. Протекавший внизу, в тени, он был студёным, так и назывался: "Холодный ключ", в нескольких метрах отсюда впадавший в речку.
       Все рассыпались возле ключа - отдых! Здесь всегда пили чистую, прохладную воду, отдыхали. В качестве ковша - все те же зонтичные лопухи. Оторвали небольшой лопух с частью стебля, свернули его так, чтобы стебель выгнулся впереди, затем собрать лопушок в горсть и стебель туда же, и получается крепкая конструкция, можно черпать воду и пить.
      Нина смотрела во все глаза, всё было так интересно! И страшновато немного, места всё незнакомые. А ещё нравилось, что она идёт со взрослыми девушками, а они то смеялись, то перекидывались репликами, и Нине хотелось поскорее быть такой же, как они.
      После Холодного ключа шли под горой у самой речки по прибрежным камням. Говорят, когда весной высокая вода, то приходится от ключа сразу же подниматься на сопку и дальше идти какое-то время по хребту. А сейчас река обмелела и иди себе по камушкам.
      - Сейчас по лестнице будем взбираться, - повернувшись, предупредила Зоя и подмигнула.
       - Какой такой лестнице? - думала Нина и увидела, как идущая теперь впереди Катя стала взбираться на высокий берег реки по самой настоящей деревянной лестнице, крепко прикрученной наверху к большому дереву.
       Страшновато немного стало Нине, но все взбираются, значит, и она сможет. Сколько она дома лазает на крыши: и на сарай, и на чердак дома. Да у неё ещё и сумки нет за плечами, а у всех больших сумки.
       И вот полезла Зоя, Нина за ней, а сзади ещё Васька.
       - Не бойся, не бойся, - приговаривает.
       - Да я и не боюсь, - бодро отвечает Нина. Вот ещё чуть-чуть, и она доберется до верха.
       Наверху уже стояла кучка, поджидая остальных. Кажется, все. Теперь можно двигать дальше. А дальше немного пройти по ровной дороге, и перед ними самый главный, самый большой перевал. Слово "перевал" всегда произносили со значением, Нина давно слышала это слово, и, когда идти собралась с Зоей, её стращали перевалом. И действительно, впереди, метрах в двухстах возвышалась высокая гора, чуть просевшая посередине, это и был перевал.
       Нина пыхтела, но терпела, ни разу не пожаловавшись на усталость, прошла весь путь.
       И вот, наконец, взошли на последнюю сопку, на последнюю перед морем гряду. Этот перевал пониже, но тоже попыхтеть пришлось. День был ясный, солнечный, и отсюда увидели море.
       По тропе пошли дальше на спуск. Внизу по берегу раскинулся посёлок, здесь же пристань и сюда придёт катер, который и увезёт их в город Александровск.
       Нина смотрела во все глаза. Всё было ей в диковину. И чужой, незнакомый посёлок, раскинувшийся у самого моря, и какой-то странный пряный запах солёной воды и водорослей, приносимый свежим ветерком, дующим с моря, и плеск волн, и скрипучие доски пирса, и катера, сейнеры, качающиеся на волнах. Теперь Нина держалась за Зоину руку и не отпускала её. Ветер обдувал лицо, поднимал ситцевое платье, на губах ощущались капельки солёных брызг. Вот уж приближается пассажирский катер, трётся бортом о пирс, и скоро они взойдут на него.
       Теперь уже не ветерок, а сильный ветер обдувает лицо, но в каюту идти не хочется, и Нина с Зоей и Катей стоят у борта, на палубе. А внизу бурлит и пенится, отбегая от борта, волна, а катер то ухает вниз, то вновь взбирается на волну, сердце замирает, а душа переполнена радостью.
      Город взбегал по пригорку куда-то вверх, а ещё расстилался внизу, на равнине, куда уходила дорога к их Владимировке, если добираться напрямую, а с другой стороны город убегал в сопки. Когда поднялись в верхнюю часть города и развернулись к морю, то стали видны "Три брата" - три скалы в море. В отлив к ним можно подойти, но в прилив, как и сейчас, вокруг плещется море.
      Остановились ночевать у каких-то знакомых, а на следующий день Зоя повела Нину в Педучилище. Дом был деревянный, но большой, двухэтажный. Они шли вначале по широкой лестнице, а потом по длинному коридору. Половицы скрипели, а кругом стояла тишина. Как здорово, что Зоя здесь учится! Ведь из этого дома выходят будущие учителя. Нина тоже хочет учиться, но пока не знает на кого. А может быть, так же, как Зоя, будет учительницей. Будет много читать и рассказывать детям, просвещать их. Мимо прошла строгая женщина, видимо, преподавательница.
      Рядом был Горсад и в окно доносилась музыка, там играл духовой оркестр, среди деревьев были видны гуляющие. Скоро и они пойдут туда. Зоя говорила, что особенно трудно во время экзаменов, в окна несётся музыка, но им туда запрещено ходить.
      На Нину надели светлое кремовое платье, доставшееся ей от одной из сестёр, ушитое накануне, и она чувствовала себя очень нарядной. Вокруг было столько необыкновенного! Стояли дома в два, а то и в три этажа, Нина таких раньше никогда не видала.
      На следующий день вечером они пошли в театр. Нина млела от счастья - первый раз в жизни она в театре. Пьеса называлась "Коварство и любовь". Ей как взрослой разрешили смотреть про любовь - это было радостно вдвойне.
      По сцене ходил мужчина в светлом парике и в белых рейтузах и какая-то дама тоже в белом парике. Не сказать, чтобы ей очень нравился спектакль, кино ей нравилось больше, а здесь они словно притворялись, что у них любовь, и дяденька был пожилой… И ещё Нину смущало, что рейтузы у Фердинанда, так звали главного героя, были очень облегающими и всё было видно. Нине за него было просто стыдно - как он может так ходить перед всеми людьми? Одним словом, спектакль ей не понравился, но всё равно, её распирала гордость, что она сидит не на каком-нибудь школьном спектакле, а в настоящем театре!
      Гораздо больше ей понравился музей. Там было столько интересного! Рассматривали кандалы, цепи, в которых когда-то ходили здесь заключённые, когда-то их свозили сюда. Смотрели макеты тюрем в Александровске и Дуэ, ещё стенды, рассказывающие о Чехове, о том, как он приезжал сюда. Произошло и очень смешное приключение. Они с Зоей прошли уже несколько комнат и вошли в следующую. Нина шла впереди и вдруг увидела, что в полутёмной комнате, в углу сидит какой-то человек, в плохонькой одежде, а перед ним на столе крыса. Глаза у человека ужасные, прямо светятся. и руки как крюки - ими он нацелился на крысу! Нина ахнула, ужасно испугалась, со всех ног промчалась по музею и выскочила вон.
      Зоя догнала её уже на улице.
      - Дурочка, ты чего? Испугалась? Да это же чучело заключённого, музейный экспонат.
      Но в музей возвращаться не стали, купили по мороженому и побрели по улице. Везде они уже побывали за эти дни, только в кинотеатре не были.
      - Хочешь в кино? - великодушно спросила Зоя сестру.
      - Конечно, хочу, - облизывая пальцы после мороженого, ответила Нина.
      И они направились к кинотеатру, что рядом с Горсадом. У кассы стояли двое пожилых людей, вероятно, муж и жена, и молодой парень. Когда они приблизились, парень повернулся в их сторону, и Зоя остолбенела - это был Толя Жданов!
      - Ой, а ты как здесь оказался? - Зоя наконец поборола смущение и весело смотрела на Толю, а Толя вначале посмотрел на неё, потом перевёл глаза на Нину…
      - Привет, ну ты и подросла, - он почему-то вначале обратился именно к Нине, и только потом поднял глаза на Зою и чуть застенчиво улыбнулся.
      - Вот уж не ожидал тебя здесь встретить.
      - Но я-то здесь учусь, а ты какими судьбами? Говорили, что вы в Широкую Падь переехали, райцентр там у вас как-никак, не то, что захудалая Владимировка.
      - Просто приехал. Решил погулять по городу Александровску, он ведь когда-то был столицей Сахалина. Сел вчера на катер, и вот я здесь.
      - Ой, а мы уже четвёртый день болтаемся, - Зоя справилась со смущением окончательно и весело щебетала, ведь встреча - случайная и ни к чему не обязывает. - Ну что, пошли в кино?
      Толя молчал.
      - Нет, я не хочу в кино, сидеть и пялиться в экран не хочется. Пойдёмте лучше погуляем…
      - А куда? - Глаза у Зои лукаво засветились.
      - Пошли к морю, отлив должен быть, к "Трём братьям", может быть, доберемся.
      - Пошли!
      К трём скалам, торчащим в море, шли босиком. Вода только что сошла, было сыро и пахло водорослями. Нина размахивала своими сандалиями, то прыгая по мелким камешкам, то вышагивая по песку. Она то приближалась к Зое и Толе, то убегала вперёд, потому что они шли медленно, то разговаривали, то молчали. Нина искоса поглядывала в их сторону, она чувствовала: что-то здесь происходит, видела, что оба они взволнованы и поглядывают друг на друга не так как на других. Толя Нине тоже нравился, она его помнила ещё по Владимировке и одобряла Зоин выбор. А уж ей, такой малявке и мечтать о нём нельзя. Она для него ребёнок. Интересно, а если бы они встретились лет через пять, когда ей исполнится пятнадцать, тогда бы он её заметил?
      - Ты уехал так неожиданно, я только случайно узнала об этом, - Зоя слегка приподняла подол крепдешинового платья и перешла через лужицу.
      - Я вспоминал о тебе…
      - Да ну! Врёшь, наверное?
      - Правда, правда, - он глянул на неё сбоку, чуть исподлобья. - а ты изменилась…
      "Как хорошо, что на мне это платье сегодня", - тут же подумала Зоя и слегка тряхнула волосами, завязанными сзади бантом. В семнадцать лет в Зое действительно исчезли мальчишеские ухватки и пробудилась девушка…
      Теперь ей всё было ясно. Конечно, и он не равнодушен к ней. Она знала это, знала, чувствовала! Он, наверное, такой же несмелый, как и она, вот и не простился с ней, а может быть, боялся насмешек?
      Нина уже взобралась на меньшую из трёх скал, на меньшого брата и махала оттуда руками. Зоя тоже помахала ей. Она была счастлива.
      Потом они ушли в сопки, вышли на какую-то поляну и посидели ещё там, до самого вечера. Толя потом лег на траву, а Зоя сидела рядом. Только он хотел что-то спросить, как прискакала Нинка и улеглась на траву рядом с ним. "Вот хвост некстати у меня болтается, мешает только. А может, и нет?" - думала Зоя, жуя травинку.
      - У тебя ведь сейчас каникулы? - спросил Толя.
      - Да, каникулы. Да вот Нинка всё канючила - возьми её в город, вот и поехали. Мамка кое-как её отпустила.
      - А мы были в театре, Фердинанда видели…
      - Какого Фердинанда?
      - Ну такого, в парике… "И в белых штанах", - хотела добавить Нина, но не стала их упоминать, а Зоя расхохоталась и продолжила : "Коварство и любовь" Шиллера. Пьеска Нине досталась, конечно, по возрасту…
      Нина убегала на соседний пригорок, собирала цветы, но время от времени поглядывала в сторону сестры. А вдруг целоваться начнут, вот будет интересно!
      Но они так и не целовались.
      Возвращались в город, когда уже смеркалось.
      - Так вы, значит, завтра уезжаете? - слегка разочарованно говорил Толя. - Ну что ж, приду вас провожать…
      Зоя долго не могла заснуть. Душа её ликовала. Она не ошиблась, не ошиблась! Как он на неё смотрел! Что это - любовь? А она? Зоя не знала названия своему чувству, может это и не любовь вовсе, но внутри неё всё пело!
      Но он ничего не сказал ей, будет ли он писать ей письма? А вдруг он завтра не придёт к катеру? И что тогда? Неужели всё так и кончится?
      Утром встали рано и пошли пешком в порт. Было ещё свежо и сыро, и чем ближе к порту, тем холодней, ветер там дул сильнее. Катя с Зоей несли сумки, а Нина только маленькую авоську с едой. Зоя напряжённо смотрела по сторонам. Настроение её совсем упало и вчерашний день виделся как сон. Вот проснулась она утром, а ничего и нет.
      Подошли к кассе - купить билеты. У кассы … стоял Толя, в руках у него трепетала бумажка, а рядом стояла сумка.
      - Привет? - как можно равнодушнее, просто знакомому, произнесла Зоя.
      - Вот, еду с вами, - он протягивал билет, показывая его Зое.
      - А как же твоя программа пребывания в славном городе Александровске?
      - Программа срывается… Но я кое-что успел, я даже вчера посетил "Трёх братьев"…
      Напряжение сошло с лица Зои, она улыбнулась уже гораздо теплее, и все пошли к пирсу, где на волнах переваливался с боку на бок пассажирский катер.
      Всю дорогу до Агнева они стояли у борта и разговаривали. Нина с Катей устроились в каюте, здесь было холодновато, а порой обдавал сноп соленых брызг. "Как всё легко и просто, - думала Зоя, - когда никому не надо прилюдно делать каких-то шагов". Толя что-то рассказывал, Зоя смеялась, и так легко ей было с ним! Иногда ей хотелось дотронуться до его лица и провести ладошкой по щеке, но она не смела. А ещё хотелось, чтобы он взял её хотя бы за руку, но он этого не сделал. В какие-то моменты их качнёт вдруг друг другу навстречу, что слышно его тёплое дыхание, и тогда душа замирает, и кажется, что-то интимное уже есть между ними; ещё немного, ещё мгновение - прижаться бы друг к другу всем телом и губами… Мысли эти обжигали. Ей казалось, что и в Толиных глазах она читала что-то подобное, он иногда застывал и смотрел на неё, как будто парализованный. Но ничего такого не происходило.
      Незаметно доплыли до посёлка, где Зое надо было выходить. Она ждала, что Толя скажет: "Напиши мне письмо" и сообщит адрес. Но он только смотрел на неё и молчал. И Зоя не решалась сказать ему то же самое, ведь если это говорит девушка, то словно навязывается.
      И уже стоя на пристани, Зоя весело махнула рукой и крикнула:
      - Пишите письма мелким почерком!
      Катер уплыл дальше, а они двинулись пешком в обратный путь.
      Настроение Зои то взмывало вверх от повторного переживания радостных минут, то падало вниз, словно скакало вместе с ней по сопкам. Непонятное прощание оставило мутный осадок на душе. Конечно, он может ей написать домой и письмо дойдёт, а она не может, потому что в райцентре много улиц, и надо знать точный адрес. И всё же она отгоняла плохие мысли, вспоминала вчерашнюю, нечаянную встречу и сегодняшнее их совместное плавание, стояние у бортика и разговоры, и душа парила. Ведь это из-за неё он так сорвался из города и поехал вместе с ними! Она воображала, как они спишутся и договорятся ещё раз вместе поехать в город или он приедет, когда начнутся занятия в Педучилище, и они снова будут вместе гулять, возьмутся за руки и побегут вниз к морю. А потом в саду он скажет ей, как он её любит, а она бросится ему на шею.
      Зоя оступилась и намочила ногу. Вот что значит размечтаться! Шли по жёрдочкам, после перевала было болотистое место. Катя весело болтала всю дорогу с Васькой Черных, который возвращался вместе с ними. Нина пыхтела и больше молчала, но на усталость не жаловалась, и прокручивала в памяти свои впечатления. Здорово, что она поехала в город! Вот девчонкам расскажет! Где она только не была за эти пять дней! И в больших магазинах, и на танцах - смотрела, как Зоя с Катей танцуют, и в кинотеатре. Не зря она так просилась в город.
      Домой пришли к трём часам дня. Мама возилась в огороде на грядках, а Васятка сидел на крыльце и строгал палочку. Услышав шум, мама поспешила к крыльцу встречать путешественников, особенно за младшую дочь беспокоилась.
      - Ну как, находилась? - спросила мама и прижала дочь к себе.
      Нина вздохнула и заулыбалась.
      - Здорово!
      Ох, и устала же она, но ни о чём не жалела.

Глава 13

Оглавление

Глава 15